Такого скандала, как на Олимпийских Играх и Паралимпийских Играх 2016 г. ни СССР, ни Россия еще ни разу не видели. От участия в Играх были отстранены сборные по легкой и тяжелой атлетике. А паралимпийская сборная России была отстранена от Игр в полном составе. Глава антидопинговой лаборатории Григорий Родченков, обвиняемый в уничтожении 1417 допинг-проб, а также его заместитель Тимофей Соболевский перешли на другую работу — в США. Руководство РУСАДА ушло в отставку. Свое мнение по этому вопросу мы попросили высказать нашего постоянного консультанта, профессора, ведущего научного сотрудника НИИ спорта Российского государственного университета физической культуры, спорта, молодежи и туризма, кандидата медицинских наук, специалиста в области медико-биологических проблем физической культуры и спорта, автора более 150 научных работ, заслуженного работника физической культуры С. К. Сарсания.
Железный Мир: Здравствуйте Сергей Константинович! Что вы можете нам сказать о сложившейся ситуации в российском спорте?
Сергей Сарсания: Свою позицию об использовании допинга в спорте я высказывал неоднократно на различных уровнях. Можно полностью запретить допинг, но тогда нужно быть готовым к резкому снижению результатов на высшем уровне и потере зрелищности и соответственно денег. Кто пойдет смотреть соревнования спринтеров в котором победитель в беге на 100 метров не будет выбегать из 10-и секунд, зная, что Болт бежит за 9,58. Нужно быть готовым к тому что результаты снизятся до уровня 60-х годов. Либо проводить отдельно соревнования среди любителей с самым строгим допинг-контролем и соревнования среди профессионалов без допингконтроля. Тогда не будет двойных стандартов, когда известные спортивные чиновники и функционеры вещают с трибун о чистоте нашего спорта и борьбе с допингом, а сами внедряют использование этих же допингов, да еще и зарабатывают на этом большие деньги. И эти двойные стандарты сейчас имеют место быть во всем мире, и они предлагают свои правила игры, которые надо соблюдать. Этот пиар и реклама по ТВ, что русских ненавидят, что наши спортсмены все чистые и честные, а нас гнобит «проклятый Запад» рассчитан на людей совсем не знакомых с реальным положением дел. Если бы в этом не было сермяжной правды - никто бы ничего не говорил и не мог сказать. Все идет от нашей системы. А система эта государственная. Государство не выделяло денег и не выделяет на проведение исследований, связанных с этой проблемой.
В 68 году я начал исследовать вопрос использования допинговых средств в спорте высших достижений, и я понял, что мы отстаем от запада лет на 30. И в науке, и вообще во всех отраслях кроме космоса, балета и хоккея. Сейчас эта дистанция нисколько не сократилась.
ЖМ: А разве в 80-е ситуация не улучшилась?
СС: Только частично, да и то потому, что тогда не было ВАДА. ВАДА была учреждена в 1999г. А до этого все делали национальные допинговые лаборатории, получившие лицензию. Все это делалось в рамках одной страны. Олимпийские Игры проводят – взятие допинг проб и проверку поручают стране организатору. И никакой организации которая бы контролировала деятельность этих лабораторий не существовало, пока не появилось ВАДА. Вопросы коммерциализации этой структуры поднимать не буду, я не владею точной информацией по этому вопросу. Но знаю, что деньги там крутятся большие, раз им каждая страна отчисляет.
Но отставание не сократилось. Если допинг принимается, а все страны его принимали, нужно проводить в этом плане исследовательскую работу в параллельных направлениях. Нужно исследовать сам препарат, который ты создал, нашел, или украл у кого-то - это не возбраняется. Но всегда параллельно нужно работать над прикрытием. То есть разрабатывать методику приема препаратов и методов, позволяющих не обнаружить этот препарат при проведении допинг теста. Мы сами не синтезировали ни одного анаболического стероида. Только использовали западные препараты. Хотя и запускали у себя их производство. А уж о прикрытии и вообще говорить нечего. Не будем сейчас поднимать вопрос о моральной стороне этого вопроса. Мы приняли эти правила игры и должны были в рамках этих правил обеспечить научное сопровождение на высшем уровне. Как это делали в США или в ГДР. Мой друг Иван Абаджиев, тренер болгарских тяжелоатлетов плотно общался с немецкими тренерами и рассказывал мне об их системе. В ГДР использовали свои анаболики и целый комплекс маскирующих средств и мочегонные препараты, которые сводили к минимуму возможность попасться. В США к примеру этим вопросом занимался бывший директор американской лаборатории BALCO Виктор Конте. Лаборатория снабжала допингом ряд известных американских спортсменов, некоторые из которых стали олимпийскими чемпионами. Конте использовал препараты, он и разрабатывал прикрытие. Заработал бешенные деньги. У нас не было исследований. Все было на уровне слухов. Кто-то где-то услышал про новый препарат, кто-то где-то подслушал как использовать.
ЖМ: Да, помню, читал в журнале «Легкая атлетика», что после дисквалификации Джонсона наши легкоатлеты удивлялись, что это за такой новый неизведанный препарат «станозолол» и были очень удивлены, что это привычная для них стромба.
СС: Да, это была серьезная проблема. Для ее решения нужны были деньги, для этого должна функционировать специализированная лаборатория. А у в системе спорткомитета лаборатория, там нет даже лаборатории спортивной фармакологии. Мне предлагали должность завлаборатории в Институте Спорта я отказался.
ЖМ: Это давно было?
СС: Это было, когда на посту ректора ГЦОЛИФКа В. М. Игуменов заменил В. В. Меньшикова. Игуменова из Омска в Москву привез его тренер В. В. Громыко. Он в Омске был ректором института физической культуры, а потом был переведен в Москву в Комитет по физической культуре и спорту Совета Министров РСФСР, а в 1986 г. стал Заместителем Председателя Госкомспорта СССР. Как все это происходило? Председатель комитета народного контроля СССР с 1987 г. стал С. И. Манякин, а до этого он был первым секретарем Омского Обкома Партии. Вообще-то в СССР проблемами спорта занимались вторые секретари. В областях – вторые секретари обкомов партии. В Москве это второй секретарь горкома партии. В ЦК второй секретарь ЦК партии. Но Манякин спортом интересовался напрямую. В то время, как впрочем, и сейчас, заняв определенную должность чиновники начинали подтягивать в аппарат своих людей. Манякин подтягивал Громыко, а тот в свою очередь своего любимого ученика Виктора Игуменова, 5-кратного чемпиона мира по классической борьбе. И Меньшикова под него убирают. А Меньшиков был доктор медицинских наук, лауреат государственной премии СССР. Он в свое время проиграл борьбу в 1-м Мединституте, хотел быть ректором, а посадили другого – члена парткома. Меньшикова поставили ректором в ГЦОЛИФк. Конечно мединститут и ИФК не сравнимы, 1-й мед это лучший Медвуз страны. И вот теперь было принято решение убрать Меньшикова и перевести его на новую должность. Было принято решение учредить Институт Спорта. Директором его должен был быть В. Л. Сыч, бывший заместитель председателя Спорткомитета СССР. Работал он тогда главным редактором журнала "Научно-спортивный вестник". Потом он стал президентом Федерации Хоккея, в 90-х на него было совершено покушение, машину киллеры расстреляли его убили. Так вот он стал директором Центрального научно-исследовательского института спорта, а заведующим сектором спортивной медицины поставили Меньшикова. И в этом секторе организовали лабораторию спортивной фармакологии, куда меня и приглашали.
ЖМ: Даже не слышал про такую лабораторию и сектор…
СС: Да они просуществовал всего несколько месяцев. Меньшиков мне предложил возглавить лабораторию спортивной фармакологии в его секторе. Я ему сказал: «Вадим Владимирович спасибо за то, что вы такого высокого мнения обо мне, но я считаю и должен вам это сказать поскольку вы в спорте новый человек, а я уже 15 лет в нем — это мертворожденное дитя. Оно не выживет. И поэтому я вынужден отказаться». А было принято официальное постановление Спорткомитета.
ЖМ: Вы считали, что не будет должного финансирования?
СС: Нет я считал, что нет квалифицированных кадров. Некому было работать.
ЖМ: Ну растили бы кадры, воспитывали…
СС: У нас же если задачу поставят, то проблема сразу должна быть решена. Никто не хочет ждать. А это наука, она не терпит скорости. Как-то мы с Виталием Семеновым, директором антидопинговой лаборатории пришли к ректору с зампроректором и представителем фирмы Hewlett-Packard Enterprise, которая давала всю аппаратуру московской лаборатории. Давайте создадим лабораторию во ВНИИФКе и назовем ее лабораторией по определению спецпрепаратов. Со спортсменами будем работать, да еще наркотики у школьников можем определять, зарабатывать на этом можем. И что ректор этот говорит? Когда отдача будет? Я говорю это наука. Не скоро. Но для них сегодня деньги - завтра стулья.
Большим достижением для нашей спортивной науки стало открытие в 1968 г проблемной лаборатории. Постановлением правительства. Секретарь ЦК партии Павлов это продвигал. Подписал председатель Госкомитета по науке и технике академик Владимир Алексеевич Кириллин. 60 с лишним ставок дали. Зарплата первой категории. КН старший научный сотрудник получал 300 рублей. А до этого только лаборатории на кафедрах были.
А тут как раз это постановление Спорткомитета о создании Института Спорта. И на базе нашей лаборатории. Забрали лабораторию физиологии, где Коц работал, лабораторию биохимии, которую Волков возглавлял и лабораторию психологии. Практически половину состава отдали туда. Но я отказался и уговорил проректора по науке Евгения Аракеляна чтобы он перевел меня в проблемную лабораторию к Виктору Селуянову. А так бы я вынужден был идти туда автоматом. Все сотрудники подразделений физиологии, биохимии и психологии так и ушли автоматом в этот НИИ. И через несколько месяцев это все лопнуло, как я и предрекал.
Комментариев нет:
Отправить комментарий