суббота, 13 августа 2016 г.

ТАYRR Механизм мышечной памяти,ваше тело - ваш капитал.

 

Среди лиц, впервые перешагнувших порог тренажерного зала, или только собирающихся это сделать, зачастую существуют два диаметрально противоположных мнения на одну из серьезных проблем силового тренинга. Одно из этих мнений звучит примерно так: "Вся наработанная годами упорных тренировок мышечная масса, сила, выносливость, прекрасная физическая форма вмиг улетучатся, стоит хотя бы на неделю прервать тренировки". Другие же, напротив, считают, что достигнутые физические кондиции сродни приобретенной недвижимости и останутся с ними навсегда, стоит лишь раз их достичь.

Несмотря на то, что доля истины присутствует в обеих точках зрения, по большому счету обе они являются заблуждением.

Сейчас мы ведем речь о механизмах мышечной памяти у атлетов, не использующих стероиды, и остановимся на этом подробнее. Оперируя информацией, которой располагает современная наука, а точнее, те ее разделы, которые изучают организм человека как биосистему, грамотнее будет говорить о существовании механизмов генетической нейромышечной памяти и их работе.

При грамотной методической организации тренировочного процесса, оптимальной фортификации питания и мощной мотивации - любой, подчеркиваю, любой здоровый в медицинском смысле этого слова человек без применения стероидов может за два-три года развить экстремальную для себя мышечную массу и силу и вплотную приблизиться к реализации своего генетического потенциала. Дальнейшие усилия разумно будет направить на развитие необходимой Вам симметрии и качества мускулатуры.

Одним из главных преимуществ силового тренинга , состоит в огромном многообразии форм и режимов мышечной деятельности и возможности совершенствования по разным направлениям много лет.

А теперь представим, что на любом из этапов вашей тренировочной карьеры неожиданно возникает причина, принуждающая вас прервать тренировки на неопределенный срок. Что это будет за причина - совершенно неважно: длительная командировка, затянувшийся ремонт квартиры, финансовые затруднения или призыв на действительную военную службу.

Что же происходит с нашим телом при возникновении столь резких перемен? Наиболее глубоко, полно и комплексно эта проблема изучалась врачами, биологами, физиологами, занятыми в космической медицине и биологии, поскольку состояние невесомости (особенно длительное) моделирует крайней степени выраженности состояние растренированности опорно-двигательного аппарата.

В реалиях перерыва в силовом тренинге происходит детренированность общих и специфических адаптационных систем организма. Из "соображений" экономии энергетического и пластического материала, а так же для приспособления к новым условиям существования, организм утрачивает в какой-то мере те морфологические структуры и функции, в которых он не нуждается в данный момент.

При перерыве в силовых тренировках в первую очередь уменьшается уровень общей и силовой выносливости, затем теряется часть наработанной мышечной массы, а в последнюю очередь страдает силовой потенциал.

При методически грамотно организованном тренировочном процессе, который предшествовал перерыву в тренировках, потери физической формы не столь значительны - так думает большинство атлетов, а объективно значительно меньше, чем воспринимается большинством атлетов субъективно, а так же в психологическом плане.

Объективно же, грамотно тренировавшиеся и питавшиеся атлеты даже после годичного перерыва теряют от 40 до 60 процентов физических качеств, приобретенных за время предшествующих тренировок.

После возвращения к активным тренировкам и при использовании грамотных восстановительных методик абсолютно реально выйти на прежний уровень за 6 -9 недель, а по некоторым показателям через определенное время даже превзойти свои предыдущие достижения. Безусловно, существует определенный возрастной коэффициент и, например 35-40-летнему мужчине вполне, и вероятнее всего, могут не покориться прежние достижения, касающиеся скоростных, скоростно-силовых показателей 10-15летней давности. Но результаты в абсолютной силе и мышечной массе совершенно реально могут и вероятнее всего будут превзойдены.

Так что же это за такая нервно-мышечная память, которая позволяет за 1,5 -2 месяца восстановить результаты многолетних упорных тренировок, каковы ее механизмы и что лежит в ее основе?

Сразу имеет смысл сказать, что наука о человеке находится в зачаточном состоянии и является скорее описательной, несмотря на кажущиеся успехи медицины, генетики, физиологии, биохимии и т.д. Вся сложность в том, что современная наука имеет довольно ограниченные возможности изучать живой организм при жизни. Любая клетка организма, помещенная в питательную среду или под объектив микроскопа, сразу же начинает вести себя по-другому, чем, находясь в структуре ткани живого организма. Последние исследования показывают, что человеческий организм имеет гораздо более сложное, полиструктурное, иерархическое и многоуровневое строение, чем представляется на первый взгляд. Высказывается мнение, что ЧЕЛОВЕК суть существо энергоинформационное, а глаз и самая современная аппаратура видит и имеет возможность регистрировать лишь крайне малую его (ЧЕЛОВЕКА) часть.

Однако будем отталкиваться от тех сведений, которыми располагает современная наука и информации, доступной нам.

Итак, в первую очередь восстанавливается общая и силовая выносливость. В основе этого явления лежит способность организма вновь производить то количество АТФ, которое он когда-то уже производил. Подвергаемый специфическому стрессу организм резко усиливает сопряжение дыхания, и фосфорилирования генетический аппарат клеток резко увеличивает синтез ферментных белков, отвечающих за синтез АТФ и процессы гликолиза и гликогеногенеза. Одним словом, резко возрастает способность организма к энергопродукции. После буквально нескольких тренировок открываются резервные капилляры, увеличивается кровоснабжение мышечных тканей и значительно возрастает трофика и потребление клетками кислорода.

Увеличение трофики и доставки кислорода к мышцам создают относительный избыток АТФ, что позволяет генетическому аппарату саркомера увеличить синтез структурных, коллоидных и сократительных белков. Повышение онкотического давления в саркомере за счет повышения содержания коллоидных белков, а. так же депонирование в мышцах гликогена приводят к увеличению объема саркоплазмы, что, вкупе с уже имеющейся гипертрофией митохондрий, а так же ростом массы фибриллярного аппарата клетки-саркомера, приводит к восстановлению имевшейся когда-то мышечной массы.

Более позднее восстановление силовых показателей связано с большим участием нервной системы (как центральной так и периферической) и характерной для человеческого организма замедленностью синтетических процессов в нервной системе (речь безусловно идет о биосинтезе структурных единиц нервной системы, а не о скорости обработки информации в ЦНС).

Межмышечная координация восстанавливается очень быстро, практически одновременно с силовой выносливостью. К моменту восстановления мышечной массы практически восстанавливается и внутримышечная координация. А вот процесс формирования заново вставочного нейрона (нервной клетки, значительно усиливающей импульс из ЦНС, передаваемый мышце) может занимать от 3-х до 6 месяцев. И это только в том случае, если вставочный нейрон восстанавливается, то есть когда-то он уже был сформирован. Процесс же формирования вставочного нейрона у новичков занимает год - полтора даже в молодом (14-17 летнем возрасте).

Выводы:

1.Если Вы стоите перед дилеммой: начинать тренировки или нет - начинайте!

2.Обязательно найдите себе квалифицированного тренера.
Советовать тут довольно затруднительно, однако, если тренер имеет огромные мышцы или сертификат - это еще не гарантия его компетентности, Но если ваш предполагаемый тренер не имеет ни мышц ни сертификата то гарантий, а точнее шансов, у вас еще меньше. Обратите внимание на вопросы, которые он будет задавать (если не будет, то ищите другого сразу). Если он будет спрашивать о ваших целях, образе жизни, работе, семье и родителях, а так же вредных и полезных привычках, пищевых пристрастиях - возможно, это тот, кто вам нужен. Однако, если вы в жизни не поднимали ничего тяжелее шариковой ручки, а на первой же тренировке инструктор предложит выполнить вам приседания, жим лежа и становую тягу, посматривая по сторонам и весело насвистывая пока вы будите корчиться, под неподъемными весами - бегите от него как черт от ладана - этот человек может просто искалечить вас, а во всех контрактах, которые вы приобретаете и подписываете, покупая членскую карту, написано, что заботу о своем здоровье вы берете на себя.

3.Не бойтесь вынужденных перерывов в тренировках.
Построенная вами фигура это ваш капитал, сродни помещенному в банк. Если вы временно заморозите свой вклад, то инфляция безусловно съест какую то его часть. Но, как только вы его разморозите, резкое повышение процентных ставок по имени "нейромышечная память" в считанные недели, максимум месяцы, возместит ваши потери, к тому же вы можете рассчитывать на проценты в качестве поощрения своей верности этому банку!

спортивная болезнь

Термин “спортивная болезнь” был предложен Л. Прокопом (Австрия) на Всемирном конгрессе по спортивной медицине в 1956 году как проявление поражения корковых процессов или нарушений связи между ними и нижележащими исполнительными органами; он оценил в целом это состояние как невроз, неврастению, гипостению и т.д. Объем лечебных и восстановительных мероприятий определяется стадией патологического процесса и выраженностью тех или иных симптомов.

I стадия. Для нее характерно отсутствие жалоб или изредка спортсмены жалуются на нарушения сна. Появляются первые признаки нарушений в эмоциональной сфере, у спортсменов пропадает желание тренироваться. Объективными признаками заболевания являются ухудшение приспособляемости сердечно-сосудистой системы к скоростным нагрузкам и нарушение тончайших двигательных координаций. Отклонения в деятельности организма удается отметить только при использовании различных функциональных проб.

В первой стадии спортивной болезни следует значительно снизить как объем, так и интенсивность тренировочных нагрузок, изменить направленность тренировочного процесса, включить в подготовку элементы других видов спорта.

II стадия. Клинические признаки болезни, характерные для первой стадии, сохраняясь и даже усиливаясь, проявляются уже и в состоянии мышечного покоя. Для этой стадии характерны многочисленные жалобы, функциональные нарушения во многих органах и системах организма и снижение спортивных результатов. Физическая работоспособность, исследуемая в различных тестах с физической нагрузкой, снижается.

Больные во второй стадии заболевания нуждаются в стационарном обследовании и комплексном лечении. С ними проводятся занятия ЛФК, применяются седативные средства, иммуномодулирующие, антидистрофические, метаболические препараты. В этой стадии уместно применение бета-адреноблокаторов, препаратов красавки (в зависимости от выявления тех или иных симптомов). Хороший эффект наблюдается от комплекса физиотерапевтических процедур.

III стадия. В третьей стадии присоединяются транзиторные или стабильные изменения органов в виде выраженных дистрофических процессов, иногда переходящих в стадию органических изменений. Зачастую эти изменения проявляются в виде функциональной несостоятельности того или иного органа. Например, в виде сложных нарушений ритма сердца, изменения паренхимы и нарушения функции печени, изменений в почках, особенно усиливающиеся и длящиеся несколько суток после физической нагрузки.

Больные в третьей стадии спортивной болезни нуждаются в длительном стационарном лечении с применением антидистрофической терапии, средств, нормализующих функции поврежденного органа. Такое лечение должно обеспечить стойкую компенсацию возникающих нарушений.

После этого спортсменам назначается активный отдых. Постепенное включение в тренировку проводится в течение двух-трех месяцев. Все это время запрещается участие в соревнованиях.

Timeline of Doping in the Modern Olympic Era

By ,  Epoch Times  /August 12, 2016






























Please scroll through the timeline above, or simply scroll down for the text-only version. 
1904–1930: Alcohol, cocaine, strychnine, caffeine, and nitroglycerin are commonly used stimulants—often supplied by coaches.
1904: St. Louis Olympic marathon winner Thomas Hicks nearly dies from drinking a brandy-strychnine mix.
1928: International Amateur Athletic Federation (IAAF), which governs track and field, becomes first body to prohibit doping.
1950s: Athletes use amphetamines to combat fatigue and improve endurance, following example of WWII soldiers.
1950s: First reports emerge of systematic use of anabolic steroids by Soviet weightlifters.
1958: Dr. John Bosley Ziegler, “godfather of steroids,” creates anabolic steroid Dianabol. Decades later, he says he wishes he never had.
Aug. 26, 1960: Danish cyclist Knud Jensen becomes first Olympian to die from doping during competition, collapsing during a time trial; he was taking amphetamines.
1967: International Olympic Committee (IOC) sets up Medical Commission to fight doping, after U.K. cyclist Tom Simpson dies during Tour de France from taking amphetamines.
1968: U.S. decathlete Dr. Tom Waddell says about a third of the U.S. track and field team used anabolic steroids at the 1968 pre-Olympic training camp.
October 1968: Swedish pentathlete Hans-Gunnar Liljenwall becomes first athlete to be stripped of an Olympic medal after testing positive for excessive alcohol in Mexico City.
Late 1960s: Blood doping emerges as new aid for endurance athletes like distance runners, cyclists, and cross-country skiers.
1972: Munich Games sees first large-scale drug testing for narcotics and stimulants; seven athletes are disqualified.
1975: Anabolic steroids are added to IOC ban list after a reliable test is developed.
1976: Eleven athletes at the Montreal Games test positive for anabolic steroids; questions arise over the formidable East German female swimmers.
1980: A new test for synthetic testosterone is retroactively applied to all samples from 1980 Moscow Games; 20 percent of athletes—including 16 gold medalists—test positive; no penalties are applied.
1984: Human growth hormone is the new anabolic steroid at the L.A. Olympics. After the games, 24 members of the U.S. men’s cycling team admit to blood doping.
Sept. 27, 1988: Canadian Ben Johnson is stripped of his gold medal in the 100-meter sprint and sent home from Seoul for using anabolic steroids. He is later banned for life after another positive test in 1993.
Dec. 3, 1991: Twenty former East German coaches admit to two decades of state-sponsored anabolic steroid doping, involving over 10,000 athletes. Many of the female athletes later have children with birth defects.
Early 1990s: Copying the East Germans, Chinese women suddenly start breaking records, especially in swimming, track and field, and weightlifting. In the 1990s, 29 track and field athletes and 19 swimmers test positive for anabolic steroids.
Nov. 10, 1999: World Anti-Doping Agency (WADA) is established.
2000: Sydney Olympic Games are dubbed “The Dirty Games” as widespread doping is highlighted, along with the IOC’s continued ineffectiveness to curb it.
Oct. 1, 2000: U.S. Anti-Doping Agency is established.
2002: Anti-doping expert Dr. Don Catlin identifies norbolethone—the first designer anabolic steroid.
April 21, 2003: Dr. Wade Exum, former head of U.S. Olympic Committee’s anti-doping program, reveals to Sports Illustrated that U.S. athletes, including sprinter Carl Lewis, failed drug tests, but the committee cleared them anyway.
June 2003: A whistleblower exposes Bay Area designer drug lab BALCO for selling an undetectable steroid, The Clear (THG), to top athletes from 1988 until 2002.
Nov. 7, 2003: U.K. sprinter Dwain Chambers gets life ban for positive THG test; he loses his medals and his 100-meter record is wiped. Later, the ban is overturned and he competes at the 2012 Games.
2004: WADA takes over prohibited list from IOC and implements World Anti-Doping Code—adopted by more than 600 sports organizations.
2003: Caffeine is removed from ban list.
Oct. 5, 2007: U.S. sprinter Marion Jones admits to using THG and is stripped of three gold and two bronze medals from the 2000 Games; relay race teammates also lose their medals. Jones served six months in jail for lying to federal prosecutors.
Jan. 26, 2008: International Rowing Federation bans all Russian rowers for one year and doping athletes for two years.
July 31, 2008: Seven Russians banned before Beijing Olympics for substituting urine samples.
Aug. 2, 2015: Leaked blood test data suggests IAAF failed to take sufficient action against athletes with suspicious test results—including 55 gold medal winners.
May 2016: Report exposes state-sponsored doping from highest levels in Moscow.
July 2016: 118 Russians are banned from Rio Games, as is the entire Russian Paralympic team.

904-1930: алкоголь, кокаин, стрихнин, кофеин и нитроглицерина обычно используются стимуляторы, часто поставленные тренерами.
1904: St. Победитель Луи олимпийский марафон Томас Хикс почти умирает от употребления бренди-стрихнин смесь.
1928: Международная федерация легкой атлетики Любительский (IAAF), которая управляет легкой атлетике, становится первым телом запретить допинг.
1950 - х годов: Спортсмены используют амфетамины для борьбы с усталостью и улучшить выносливость, следуя примеру Второй мировой войны солдат.
1950 - х годов: Первые сообщения появляются систематического использования анаболических стероидов советскими тяжелоатлетов.
1958: Dr. Джон Босли Циглера, "крестный отец стероидов," создает анаболический стероид Дианабол. Несколько десятилетий спустя, он говорит , что он хочет , он никогда не имел.
26 августа 1960: датский велосипедист Кнуд Йенсен становится первым олимпийцем умереть от допинга во время соревнований, рушиться во время судебного разбирательства; он принимал амфетамины.
1967: Международный олимпийский комитет (МОК) устанавливает медицинская комиссия по борьбе с допингом, после того, как Великобритания велосипедист Том Симпсон умирает во время Тур де Франс от приема амфетаминов.
1968: США десятиборец Доктор Том Уодделл говорит около трети легкой атлетике сборной США использовали анаболические стероиды в 1968 предолимпийский тренировочный лагерь.
Октябрь 1968: Шведский атлет Ханс-Гуннар Liljenwall становится первым спортсменом быть лишен олимпийской медали после того, как положительный результат теста на чрезмерное употребление алкоголя в Мехико.
Конец 1960 - х годах: кровяной допинг выступает в качестве новой помощи для выносливости спортсменов , как бегунов на длинные дистанции, велосипедистов и любителей беговых лыж.
1972: Мюнхен Games видит первый крупномасштабный испытывать снадобья для наркотиков и стимуляторов; семь спортсменов дисквалифицированы.
1975: Анаболические стероиды добавлены в список запрета МОК после того, как надежное испытание разрабатывается.
1976: Одиннадцать спортсменов на Играх в Монреале положительный результат теста на анаболические стероиды; вопросы возникают над грозными восточногерманских женских пловцов.
1980: Новое испытание для синтетического тестостерона задним числом применяется ко всем образцам с 1980 года в Москве игр; 20 процентов спортсменов, в том числе 16 золотых медалистов-положительный тест; никаких наказаний не применяются.
1984: Человеческий гормон роста является новым анаболический стероид на Олимпийских играх в Лос - Анджелесе. После игр, 24 члена американской мужской велосипедной команды признают допингом крови.
27 сентября 1988: Канадский Бен Джонсон лишен золотой медали в 100-метровом спринте и отправили домой из Сеула для использования анаболических стероидов. Он позже дисквалифицирован на жизнь после очередного положительного испытания в 1993 году.
3 декабря 1991: Двадцать бывших Восточной Германии тренеры признают двух десятилетий спонсируемых государством анаболического стероида допинга, с участием более 10 000 спортсменов. Многие из спортсменок позже иметь детей с врожденными дефектами.
Начале 1990 - х : Копирование восточных немцев, китайские женщины вдруг начинают бить рекорды, особенно в плавании, легкой атлетике, тяжелой атлетике и. В 1990 - е годы, 29 легкоатлеты и пловцы 19 положительный результат теста на анаболические стероиды.
10 ноября 1999 : Всемирное антидопинговое агентство ( WADA ) устанавливается.
2000 : Сидней Олимпийские игры окрестили "грязные игры" , как подсвечивается широко распространена легирование, наряду с продолжающимся неэффективностью МОК , чтобы обуздать его.
1 октября 2000: США антидопинговое агентство устанавливается.
2002 : Антидопинговый эксперт доктор Дон Кетлин идентифицирует norbolethone-первый дизайнер анаболический стероид.
21 апреля 2003 : д - р Уэйд Exum, бывший глава антидопинговой программы Олимпийского комитета США, открывает Sports Illustrated , что американские спортсмены, в том числе спринтер Карл Льюис, не удалось испытания снадобья, но комитет все равно отдал их.
Июнь 2003 : осведомитель предоставляет Bay Area дизайнер наркотиков лаборатории BALCO для продажи неопределяемую стероид, Прозрачный (THG), чтобы лучшие спортсмены с 1988 до 2002 года.
7 ноября 2003 : Великобритания спринтер Дуэйн Чемберс получает жизнь запрет на положительный тест THG; он теряет свои медали и его 100-метровый рекорд протирается. Позднее этот запрет отменен , и он конкурирует на Играх 2012 года.
2004: ВАДА принимает список запрещенных от МОК и осуществляет Всемирный антидопинговый кодекс, принятый более чем 600 спортивных организаций.
2003 : Кофеин удаляется из списка запрета.
5 октября 2007 : США спринтер Марион Джонс признается , что использовал THG и лишен трех золотых и двух бронзовых медалей с 2000 игр; эстафета товарищей по команде также теряют свои медали. Джонс служил шесть месяцев в тюрьме за ложь федеральных прокуроров.
26 января 2008 : Международная федерация по гребле запрещает все российские гребцы на один год и допинг спортсменов в течение двух лет.
31 июля 2008: Семь россиян запретили ранее Олимпийских игр в Пекине для замены образцов мочи.
2 августа 2015: Пропущенные данные анализа крови предполагает IAAF не приняло достаточных мер в отношении спортсменов с подозрительными результатами испытаний, в том числе призеров 55 золотых.
Май 2016 : Отчет выставляет при поддержке государства допинга из самых высоких уровней в Москве.
Июль 2016: 118 Россияне запретили из Рио - игр, как и вся паралимпийской сборной России.

A Secret Soviet Doping Plan From 1983 Reverberates in Rio




Photo

Dr. Grigory Vorobiev, a former chief medical doctor for Soviet track and field, in Chicago, his home for five years. CreditAlyssa Schukar for The New York Times 
RIO DE JANEIRO — Late in 1983, months before they announced a boycott of the Los Angeles Olympics, sports officials of the Soviet Union sent detailed instructions to the head of the nation’s track and field team.
Oral steroid tablets were not enough, they said, to ensure dominance at the Games. The team should also inject its top athletes with three other kinds of anabolic steroids.
Providing precise measurements and timetables for the doping regimens, the officials said they had a sufficient supply of the banned substances on hand at the Research Institute of Physical Culture and Sports in Moscow, a division of the government’s sports committee.
The potent drugs were critical to keeping up with the competition, they wrote in the instructions.
The document — obtained by The New York Times from a former chief medical doctor for Soviet track and field — was signed by Dr. Sergei Portugalov, a Soviet sports doctor who went on to capitalize on a growing interest in new methods of doping.

Photo

The document, marked confidential, referenced a Nov. 24, 1983, meeting of the Soviet Union sports committee, at which “individual profiles of special pharmacological preparation” had been approved for track and field athletes of all disciplines.

But without “injection forms of anabolic steroids,” the officials wrote, a dramatic improvement in Soviet athlete performance at the Summer Olympics was not guaranteed.

Now, more than 30 years later, Dr. Portugalov is a central figure in Russia’s current doping scandal. Last fall, the World Anti-Doping Agency named him as a key broker of performance-enhancing drugs in Russia, someone who in recent years injected athletes personally and made a business of covering up drug violations in exchange for money.
Revelations of the recent schemes, which antidoping authorities said dated back at least a decade, compelled the international governing body for track and field to bar Russia’s team from the Rio Games, the most severe doping penalty in Olympic history.
At the track and field events here this week, only one athlete — who successfully petitioned to compete — will represent Russia, a nation that is usually a fixture on the medals podium.
The 1983 document and the account of Dr. Grigory Vorobiev, the former chief medical doctor, who spent more than three decades with the Soviet track team, provide new evidence of how far back Russia’s state-sponsored doping stretches.

Photo

There was only one reason not to inject athletes with anabolic steroids, the officials wrote: the lack of definite information about how long they could be detected in drug tests.

That question was to be answered by the Soviet antidoping lab director.

Winning at Any Cost

At 86 years old, Dr. Vorobiev still stands more than six feet tall. Before finishing medical school in St. Petersburg, then known as Leningrad, he played for the Soviet Development Basketball Team in the 1950s, choosing not to pursue a professional athletic career because he thought it unstable. He was coached, he noted proudly, by the man who later led the Soviet Union to an upset victory over the United States at the 1972 Olympics.
His career in Russian sports medicine lasted through the 1990s. In deteriorating health, Dr. Vorobiev left Moscow five years ago for Chicago, where his son and grandchildren live.
Over two days of interviews there, in an assisted-living complex with Russian-language newspapers lying around the lobby, Dr. Vorobiev wore a blue Soviet tracksuit with “CCCP” on the back as he recounted his career. He spoke at the encouragement of his son, who had accompanied him to the hospital in recent weeks and said he wanted his father’s life documented in light of the recent doping revelations.
Dr. Vorobiev, speaking Russian that was translated by his son, recalled some details more vividly than others, relying on journals, documents and black-and-white photographs of athletes in motion to trigger memories dating to 1959, when he was hired as one of the Soviet Union’s first full-time sports doctors. He specialized in improving coordination, strength and flexibility among elite athletes, with expertise in foot injuries.
With little emotion, he described a system in which winning at any cost without getting caught was paramount. He projected loyalty to his country while plainly wrestling with contradictions: As a member of the medical commission of track and field’s global governing body, he policed doping at international competitions while knowing that many of Russia’s top athletes were using banned substances.
Russia’s sports ministry and sports science institute did not respond to telephone and email requests for comment.
Dr. Vorobiev said he was not sure whether the doping scheme detailed in the 1983 document was carried out. Regardless, the communication captures the results-oriented mentality of the nation’s sports committee, which he said intensified over time as athletes became preoccupied with drugs.

Photo

The officials outlined a plan for administering the steroid injections to candidates for Olympic medals who had performed well in the past while taking low doses of oral steroids.

They suggested administering the injections during the first two weeks of March and last week of February 1984, ending the regimen 145 to 157 days before competition began and ensuring that athletes were engaged in “maximum or sub-maximum” training.

(The names of athletes of a lanky body type, identified as possible candidates for injections, have been redacted.)

By the 1970s, he said, most of the several hundred athletes with whom he worked were asking about performance-enhancing drugs, particularly after traveling to international competitions.
When athletes sought advice in individual consultations, he said, he told them to take “as low a dose as possible,” cautioning them to watch for cramps or changes in voice as signs that they had overdone it. Most of all, he stressed that drugs were not a substitute for rigorous training.
Not everyone chose to use illicit substances, he said, defending Soviet sports as not uniformly tainted. He was unable to estimate how many athletes had used drugs, adding that some who had shown drastic physical changes had denied doping during private consultations with him.
But low doses of oral steroids were common among top track athletes, Dr. Vorobiev said, asserting that if he had dissuaded them from taking drugs, he would have been blamed for poor results and summarily fired.

 


East Germany, later found to have run an aggressive doping program, was a particular motivator after the 1976 Olympics, in which the country won nearly as many gold medals as the Soviet Union.
The antidoping movement was in its infancy at that time; the World Anti-Doping Agency, the regulator of drugs in sport, was not created until more than 20 years later.
Still, sports officials were conscious of the need to combat drugs at major competitions. Anabolic steroids had been banned by the International Olympic Committee, and testing for them debuted at the 1976 Games, making the regimen that Soviet officials proposed for Los Angeles unambiguously prohibited.
Dr. Vorobiev said he had consistently opposed steroid injections — typically administered with a shot in the thigh or buttocks. He considered that method too concentrated and too dangerous, he said.
The 1983 letter — addressed to Dr. Vorobiev’s boss, the head of Soviet track and field — cited competition as a main motivation for adding injections to the “special pharmacological profiles” already developed for national athletes following a meeting of the country’s sports committee on Nov. 24, 1983. (The letter was translated independently from the original Russian by The New York Times.)
The three additional drugs were Retabolil, Stromba and Stromba-jet, forms of the steroids nandrolone decanoate and stanozolol. The officials had enough Retabolil in their possession, they said.
“A range of data,” the letter said, “proves that the main opponents of Soviet athletes will use the aforementioned injection form of anabolic steroids at the upcoming Olympic Games.”
The letter — signed and archived by Dr. Portugalov, and bearing the signature of a colleague at the Institute for Physical Culture, Roshen D. Seyfulla — said that top athletes with chances of winning medals were prime candidates for injections.
It suggested paying particular attention to those who had performed well while taking oral steroids.

Photo

The sports research institute said it had sufficient quantities of injectable steroids in its lab, the letter said. It was signed by two officials of the institute: R.D. Seyfulla and S.N. Portugalov.

Dr. Portugalov — a key figure in the more recent Russian doping scandal — prepared the letter, archived it and destroyed all drafts, according to the document.

Three to five vials of 50 milligrams each should be injected into those athletes, the officials instructed, with the final doses administered 145 to 157 days before the Olympics.
Drawn into the plot, according to the document, was the Soviet antidoping lab, which the officials — mindful of Olympic drug-testing — had recruited to determine how long the steroids in question would linger in the system.
“There is only one basic reason to reject the injection form — the lack of definite data about how much time it takes to clear the body,” the letter said.
“We will have the official recommendation and conclusion no later than Dec. 15, 1983,” it continued, suggesting that national sports officials and antidoping authorities were colluding to cover up doping.
Such collusion happened in Russia as recently as last year, antidoping investigators said in a report last month, detailing how the national drug-testing lab helped formulate special drug cocktails for Russian athletes and covered up drug violations on orders from the country’s sports ministry.
In May 1984, about five months after the document outlining a doping plan was circulated, the Soviet Union withdrew from the Los Angeles Games, citing the “anti-Olympian actions of the U.S. authorities and organizers of the Games” in a statement. “Chauvinistic sentiments and an anti-Soviet hysteria are being whipped up in the country,” it said.
But the fixation on beating the competition by using banned substances did not end, Dr. Vorobiev said. He described an atmosphere in which winning was supremely important, in which drugs displaced training as the primary method of preparation, and in which Dr. Portugalov’s profile continued to rise.

Divergent Philosophies

For decades, Dr. Portugalov was a little-known figure outside Russia. Inside the country, however, he was a “fairly authoritative and very knowledgeable” figure who was not shy about advertising access to the best performance-enhancing substances, according to Dr. Vorobiev.
Dr. Vorobiev said that his own philosophy on developing elite athletes was not aligned with that of Dr. Portugalov’s, and that he preserved the document over several decades because he considered it proof of how Dr. Portugalov was masterminding the Soviet sports-science program.
Dr. Portugalov came to global prominence in 2014 when two Russian whistle-blowers identified him as a linchpin distributor in Russia’s state-run doping scheme.
Yuliya Stepanova and Vitaly Stepanov, a married couple — she a middle-distance runner and he a former employee of Russia’s antidoping agency — told the German public broadcaster ARD that Dr. Portugalov had provided Ms. Stepanova with performance-enhancing drugs and outlined a tiered payment system whereby he received a sliding-scale percentage of winnings, depending on whether an athlete won gold, silver or bronze medals.
“He bragged to Yuliya that over the past few decades, he had made so many Olympic champions,” Mr. Stepanov said in an interview this summer, describing Dr. Portugalov as “arrogant” and more interested in turning a profit than seeing athletes succeed.
An investigation commissioned by the World Anti-Doping Agency confirmed Ms. Stepanova’s account and concluded that Dr. Portugalov’s enterprise stretched much wider.
In the wake of a damning report published by the antidoping agency last fall, Dr. Portugalov was suspended from Russian track and field and from his post at Russia’s sports research institute.
Dr. Portugalov could not be reached directly by The New York Times. Neither the track organization nor the government institute responded to emailed requests for information about his employment status or ways to reach him. His name is no longer listed on the website of either organization.
A spokesman for WADA said the Russian ministry of sport had told the agency that Dr. Portugalov no longer worked for the government. Investigations into his work, meanwhile, are continuing; last month, the global governing body for swimming appointed a lawyer to look into claims that Dr. Portugalov provided drugs to Russian swimmers.
Richard W. Pound, the former president of the antidoping agency who led last year’s investigation into doping in track and field, called the 1983 document an unsurprising indication of the long history of Russia’s doping program.
“It shows the foundation on which a lot of this has been built,” he said. “The system we encountered is not new. It’s a continuation of the Soviet days.”


 “It’s a problem of culture and education,” Russia’s sports minister, Vitaly Mutko, said in an interview this summer, noting that he had told Mr. Putin in 2009 that doping was a “black spot” on the country.
“Our aim is to have a healthy nation,” Mr. Mutko said. “We’re moving away from the old Soviet legacy.”

Still Rooting for Russia

Dr. Vorobiev’s career with the national team ended after he was blamed for an athlete’s drug violation in the mid-1990s. The violation in question, he said, involved the drug Phenotropil, which was used by Russian astronauts and military members to combat fatigue.
He is characteristically pragmatic about the terms on which his 37-year tenure ended. “That’s life,” he said, expressing a steady loyalty to the ministry while criticizing people like Dr. Portugalov who, he said, corrupted sports and shifted focus away from skillful coaching.
“Am I happy now that the problems have surfaced 20 years later?” he said, referring to his 1996 departure. “It was inevitable.”
Well into his retirement, Dr. Vorobiev remains intensely interested in discussing physical preparations for competition, asking a reporter for her exercise routine.
“Do you agree that training is more important than steroids?” he said after four hours of discussing doping, during which he often pounded his fist and foot for emphasis.
Dr. Vorobiev is blind in one eye and has weak vision in the other. He rarely turns on the television, which sits atop a small piece of furniture that holds balled-up athletic socks.

He did, however, plan to watch the track and field events in Rio this week, and he neither condemned nor condoned the recent doping scandals that had precipitated the ban on Russia’s team. He expressed a statesmanlike support of “the Olympic movement” and of decisions about who could compete.
“Obviously, it would be better with Russia,” he said, shrugging matter-of-factly in his Soviet team uniform. “I hope this will be a lesson to train harder, and maybe there will be less steroids as a result.”
Ivan Nechepurenko contributed reporting from Moscow.
A version of this article appears in print on August 14, 2016, on page A1 of the New York edition with the headline: A Secret Soviet Doping Plan From 1983 Reverberates in Rio. Order Reprints|  Today's Paper|SubscribeIvan Nechepurenko contributed reporting from Moscow.Continue reading the main story