В местах, где традиционно культивировался опийный мак, его потребление регламентировалось обычаем и религиозными канонами, что сглаживало последствия. Китайцы оказались первым народом, испытавшим на себе действие опиума как общественного товара.
В первой половине XIX века крупнейшим на планете 300-миллионным народом правила маньчжурская династия Цин («Чистая»). Маньчжуры — кочевой народ с севера, воспользовавшийся смутой в Китае, чтобы захватить власть. Иноземная династия — явление в истории нередкое: Русью правили скандинавы, Англией — то франко-норманны, то шотландцы, то голландцы, а в описываемый период — немецкий Ганноверский дом, Швецией — потомки наполеоновского маршала Бернадота. Но особенность китайской истории заключалась в том, что завоеватели, сохранив многие традиции Поднебесной, сами выродились: разучились даже воевать. Китай вступил в период застоя — при кажущейся стабильности и даже величии по-своему красивого здания.
Ослаблением «разлагающейся полуцивилизации древнейшего в мире государства» не могли не воспользоваться другие страны. В авангарде европейской колониальной экспансии стояла Англия. Однако даже она не имела сил для оккупации огромного Китая — и предпочла экономические методы эксплуатации ее населения.
Был изобретен остроумный механизм.
Китайские курильщики опиума, 1858
Схема британо-американского транснационального наркотранзита, работавшая на протяжении почти двухсот лет, была весьма простой и эффективной. Британская Ост-индская компания (БОИК) монополизировала промышленное производство опия в Бенгалии, бывшей частью британской колонии Индии. Именно там производился самый высококачественный опиум. Членами и акционерами БОИК стали первые лица Британской империи — лорды-пэры. Именно они и начали формировать в Китае наркоцивилизацию.
Первоначально компания учредила «Китайскую внутреннюю миссию», задачей которой было пристрастить к опиуму китайских крестьян с помощью пропаганды опиокурения. Это создало рынок сбыта для опиума, который и был заполнен Британской Ост-индской компанией. Пропорционально ввозу опия потребление наркотиков возрастало в Китае до огромных размеров.
Другим самым важным товаром после опиума, которым торговала БОИК, был хлопок (по другим источникам встречал ЧАЙ !!!). Его выращивали также в британских колониях — на юге Соединенных Штатов еще до гражданской войны Севера и Юга. Большая часть хлопка с плантаций южных штатов США перерабатывалась на фабриках Северной Англии. Там, работая по 16 часов в день, женщины и дети зарабатывали на скудное пропитание. Текстильные фабрики принадлежали также лордам из высшего лондонского общества — Пальмерстонам, Бэрингсам, Кесуикам и, в первую очередь, Д.Матесону — владельцу судоходной компании «Голубая звезда», корабли которой перевозили в Индию хлопковые ткани.
Экспортируемый в Индию дешевый хлопковый текстиль разорял традиционных индийских производителей изделий из хлопка — в том числе и в Бенгалии. Тысячи индийцев терпели ужасную нужду, будучи выброшенными с работы в результате того, что рынки захватили более дешевые британские товары. Индия экономически стала еще сильнее зависеть от Британии, ибо ей нужна была валюта, чтобы заплатить англичанам за железные дороги и готовый текстиль. В результате политики колонизаторов, единственным решением индийских экономических проблем стало производство все большего количества опиума и продажа его за бесценок Британской Ост-Индской компании.
«Китайская внутренняя миссия» выполнила гигантскую работу по «промывке мозгов» в деле распространения опиума среди китайцев. В Китае рынок опиума был сначала создан, а потом заполнен бенгальским опиумом. Это создавало замкнутый круг, в результате чего богатейшие Индия и Китай стремительно нищали, впадая во все большую зависимость от Англии. Наркоторговля вкупе со спекуляциями хлопком стала фундаментом, на котором выросли и расцвели британская и американская торговля. А вместе с ней — и экономическая мощь Британской империи и США.
К концу 1830-х годов употребление опиума превратилось в страшную разрушительную силу китайского общества. Императорский двор был напуган тем, что опиум курили даже солдаты, необходимые для подавления народа. В то же время запрет китайско¬го правительства на ввоз наркотика не мешал маньчжурскому императору Китая получать средства от главного директора таможенных служб. И тем самым — косвенно быть причастным к взяткам, царившим на всех уровнях китайской бюрократии.
Как известно, дурной пример заразителен. Не только в Китае, но и в Великобритании (с короля Вильгельма III-го Оранского, уличенного во взятке в 10000 фунтов за монополию торговли БОИК) подкуп правительства, избирателей и парламентариев вошел в постоянную практику «демократических» обществ.
США, возникшие из английских колоний, также воспроизвели политическую систему бывшей метрополии. Капиталисты предоставляли займы правительствам, вмешивались в выборы президентов. А особо предусмотрительные вроде американского банкира и миллионера Д.Астора — аккуратно вносили деньги в избирательный фонд обеих политических партий, что обеспечивало им в Конгрессе поддержку республиканцев и демократов одновременно. Подобные реалии превращали большую часть Конгресса (парламента) в прямой рупор капитала, возраставшего, в том числе и за счет наркотиков.
Историческая справка:
Впервые опиум был завезен в Англию из индийской провинции Бенгалия в 1683 году на «чайных клиперах» Британской Ост-индской компании. Опиум завезли в Англию для пробы, чтобы посмотреть, нельзя ли пристрастить к этому наркотику простой народ-крестьян и низшие классы. Но крестьяне Англии и так называемые «низшие классы» отвергли курение опиума, и эксперимент завершился полным провалом. «Тогда олигархи и плутократы высшего общества Англии, — как пишет Д.Колеман, — стали искать рынок сбыта, который был бы более восприимчив. Такой рынок они нашли в Китае.
В документах, которые я изучал в «Индийском офисе» в разделе «Прочие старые записи», я нашел все подтверждения того, что опиумная торговля в Китае началась с создания «Китайской внутренней миссии», финансируемой Британской Ост-индской компанией. Миссия эта внешне представляла собой общество христианских миссионеров, но на деле это были «рекламные агенты», занимавшиеся продвижением нового продукта, то есть опиума, на рынке» .
Официально весь бизнес БОИК составляла торговля чаем, но на чае не заработаешь и 1 процента тех огромных денег, которыми ворочала эта компания.
Почти 13 процентов доходов Индии при британском господстве давала продажа Бенгальского опиума его распространителям в Китае, действовавшим под британским контролем. Британия обладала полной монополией на поставки опиума в Китай. Это была официальная монополия британского правительства и королевских особ. Индо-британская торговля опиумом в Китае была одним из самых строгих секретов, вокруг которого выросли пустые легенды, сказки и небылицы о «сокровищах Индии». Фактически история британской оккупации Индии и «опиумные войны» Британии в Китае являются одними из самых черных страниц в истории западной цивилизации и нет никаких сомнений, что обретя супердержавную мощь современный Китай должным образом «отблагодарит» английский змеиный остров за жестокий геноцид своего народа на протяжении нескольких веков.
История Китая очень характерна как живой пример того, как уничтожают государства изнутри. Британским садистам не удалось превратить Китай в свою колонию как Индию, только потому, что в Китае была сильна центральная власть с дееспособным правительством, которое сумело обеспечить единство страны вплоть до середины XIX века. Неудача колонизации привела к испытанному веками опыту иудеев, в части разложения стран изнутри, и опиум был для этого главным инструментом.
В Китае через миссионеров пошел мощный поток опиума, захватывая один крупный город за другим. Корабли Ост-индской компании не успевали загружаться в Индии опиумом и разгружаться в крупнейших портах Китая. Опиумные курильни расплодились в Китае как саранча, медленно убивая его население. Так только в одном Шанхае, за период с 1791 по 1794 год число лицензированных опиумных курилен возросло с 87 до 663. При этом надо не забывать главное, торговля опиумом выкачивала из Китая огромные деньги, тормозя развитие этой страны.
Трения с китайскими властями были обычным делом. В 1729 году китайцы приняли закон «Указ Юнг Чинь», запрещающий импорт опиума, и тем не менее БОИК удавалось сохранять опиумную позицию в китайских таможенных реестрах до 1753 года, причем пошлина составляла три таэля за стандартный ящик опиума (обычно 108 фунтов). Британская специальная секретная служба («агенты 007» того времени) следила за тем, чтобы неудобные китайские чиновники были подкуплены, а если это не удавалось, их попросту убивали.
Каждый британской монарх с 1729 года получал огромные выгоды от наркоторговли, и это также справедливо в отношении правящей ныне коронованной особы. Их министры следили за тем, чтобы богатство рекой текло в их фамильные сокровищницы. Одним из таких министров королевы Виктории был лорд Пальмерстон. Он жестко придерживался того мнения, что не следует допускать ни малейшей возможности прекращения британской опиумной торговли в Китае. План Пальмерстона состоял в том, чтобы поставлять китайским правящим кругам столько опиума, чтобы отдельные члены китайского правительства стали лично заинтересованы в расширении торговли. Затем предполагалось прекратить поставки, а когда китайское правительство будет поставлено на колени, их следовало возобновить, но уже по значительно более высокой цене, сохраняя, таким образом, монополию при помощи самого же правительства, но план этот провалился.
Осознав, наконец, какие катастрофические последствия для страны приносит эта торговая экспансия опиума в Китай, его правительство в 1800 году издало указ, запрещавший ввоз опиума для любых целей. Но британцы проигнорировали этот запрет и стали поставлять опиум в Китай контрабандно, подкупая чиновников. Тогда правительство запретило чиновникам встречаться с иностранцами… Но все было бесполезно. Более того, в 1834 году Англия положила конец монополии Ост-индской компании и разрешила торговлю опиумом всем английским купцам, что сразу увеличило контрабанду опиума буквально в несколько раз.
«Торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом, — признавал английский экономист Р.Монтгомери Мартин в 1847 г. — Мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни… А продавец опиума убивает тело после того, как развратил, унизил и опустошил нравственное существо».
С 1830 по 1837 г. английский экспорт опиума в Китай возрос с 2000 ящиков (весом около 60 кг каждый) до 39 000. Подобные масштабы не снились ни одному из современных наркокартелей. Наркоторговля вытесняла торговлю другими товарами, утечка серебра дезорганизовала финансы Цинской империи, миллионы китайцев, от простых кули до принцев всех 12 рангов, стали жертвами пагубного пристрастия. Сановники Цзян Сянань и Хуан Цзюэцзы с ужасом обнаружили, что среди служащих уголовной и налоговой палат больше половины наркоманов. Государственные институты, от системы искусственного орошения до привилегированных «восьмизнаменных» войск, разрушались и выходили из-под контроля. Это побуждало императорский двор время от времени запрещать торговлю опиумом и его курение. Однако единственный эффект суровых указов (точь-в-точь как в современной России) заключался в том, что росла плата за право их нарушать. Только в 1839 г. император Даогуан решился нанести наркобизнесу реальный ущерб.
Отважный мандарин
Отважный мандарин
Императорским ревизором в особо неблагополучную приморскую провинцию Гуандун был назначен Линь Цзэсюй — этнический китаец, конфуцианский книжник. Он почитал предков и Небо, и в иностранцах видел варваров, нарушающих долг повиновения единственному законному государю на планете — китайскому императору. Что, впрочем, не мешало ревизору Линю интересоваться европейской наукой и выписывать из-за океана новые пушки.
10 марта 1839 г. в Кантоне началось изъятие опиума. Торговые суда, пытавшиеся скрыться с грузом, были перехвачены. Блокировав места проживания иностранцев, Линь Цзэсюй добился выдачи еще 20 000 ящиков с наркотиком. Возможно, какие-то данные и преувеличены (в соответствии с традициями цинского делопроизводства), однако известно, что на отмели Хумынь жгли и топили в море изъятый опиум три недели. Современная китайская литература приводит такое количество: 1188 тонн. Утерев слезы, наркодельцы оценили свой ущерб в два с четвертью миллиона тогдашних фунтов стерлингов.
Ревизор оказался неплохим дипломатом. За добровольно сданный опиум он стал выдавать компенсацию чаем, весьма ценившимся в Европе. А иностранным купцам объявил, что не покушается на честный бизнес, но каждый должен дать подписку, что не станет ввозить опиум. Нарушивший клятву подлежит смертной казни.
Некоторые англичане пошли на компромисс. Схема наркоторговли начала разрушаться. Но это затрагивало интересы не отдельных лиц, а всей Британской империи. Ведь серебро, которым несчастные китайцы оплачивали собственную мучительную смерть, служило важным источником накопления капитала. От него зависела не только роскошь правящих классов, но и модернизация промышленности, а также рост жизненного уровня трудящихся, позволивший Англии посрамить Маркса и избежать разрушительных революций на своей территории. Поэтому официальный представитель Британской короны в Гуандуне Ч.Эллиот направил военные корабли — перехватывать в море тех купцов, которые соглашались дать вышеупомянутую подписку. В ноябре у форта Чуаньби произошло первое вооруженное столкновение между английскими и китайскими моряками. Оно не принесло успеха «владычице морей». И в апреле 1840 г. парламент в Лондоне принимает официальное решение о войне с Китаем, направляет туда экспедиционный корпус другого Эллиота — Джорджа — и одной из главных целей войны объявляет взыскание с китайского правительства убытков за наркотики, уничтоженные Линь Цзэсюем.
В это самое время, в правление королевы Виктории, в Англии утвердилась образцово-показательная мораль, которая вошла в историю как «викторианская»: слово «проклятый» в публикациях заменяли точками.
Война велась своеобразными методами. Англичане ночью отправляли к побережью лодки, украшенные соответствующей рекламой, и предлагали всем желающим наркотики за треть цены, чтобы окончательно разложить и без того не слишком дисциплинированную цинскую армию. В свою очередь китайцы объявили награду в 100 юаней за каждого «белого дьявола», а за «черного дьявола» (то есть чернокожего слугу) половину этой суммы.
Линь Цзэсюю пришлось воевать даже не на два, а на три фронта. Придворная аристократия, вовлеченная в торговлю опиумом, атаковала императора жалобами на гуандунского «экстремиста» и почтительными просьбами проявить «миролюбие», то есть капитулировать. Она старалась исключить даже минимальную возможность победы собственных войск. Одновременно под лозунгом «Смерть дьяволам!» развернулось движение за прекращение каких бы то ни было контактов с иностранцами, независимо от того, торгуют ли они опиумом. Эти национал-патриоты своими глупостями и жестокостями сводили на нет дипломатию Линя, который пытался противопоставить «хороших варваров» «плохим». Убивая ни в чем не повинных иностранцев, женщин, миссионеров или своих же соотечественников, принявших христианство, они дискредитировали Китай в общественном мнении Европы и Америки, где далеко не все одобряли торговлю опиумом. Император Даогуан подписывал указы попеременно в пользу то одной, то другой клики — а Линь Цзэсюй тем временем не мог добиться денег из казны даже на чай, обещанный купцам. Более подробно вся эта печальная история рассмотрена в статье, опубликованной в № 4 журнала «Записки Rider» за 1996 г.
Капитуляция перед наркомафией была предрешена в ноябре 1840 г. императорским указом, который остается вершиной юридической мысли, не превзойденной даже в России 90-х годов ХХ века: поскольку-де невозможно представить себе, чтобы китайцы не повиновались своему императору, — значит, наркотики они уже не курят. Цели же указа о запрете опиума, с которым Линь Цзэсюй поехал в Кантон, таким образом, достигнуты, и нет никакой необходимости в продлении его действия.
Первая опиумная война
Но разве могла спесивая британская корона, наглая аристократия и разжиревшая от баснословных доходов олигархия смириться с потерей такого эльдорадо, как опиумная торговля. И вот, под предлогом защиты несуществующей чести Англия в 1840 году развязала против Китая войну, которую назвали Опиумной.
Англичане блокировали Кантон и другие южные порты, в июле 1840 г. захватили Динхай, а в августе появились в Тяньцзине, в непосредственной близости от столицы империи. Китайские армии, вооруженные мечами, пиками и луками, в лучшем случае — допотопными мушкетами, оказались небоеспособны, они сдавали небольшим отрядам англичан прибрежные форты и города один за другим. Вина за поражения была возложена на Линь Цзэсюя: он был отстранен от должности и сослан в отдаленную провинцию Синьцзян.
Сейчас рвы, где сжигали отраву, превращены в живописные пруды, обсаженные плакучими ивами. Над ними — музей. А на площадке перед музеем стоят шесть старинных орудий и бронзовая статуя Линь Цзэсюя.
29 августа 1842 г. Цинская империя капитулировала, подписав Нанкинский договор, предусматривающий открытие для английской торговли пяти портов, включая Шанхай и Кантон, выплату контрибуции в 21 миллион серебряных юаней (около половины составляло возмещение за опиум), передачу Англии острова Сянган (часть территории нынешнего Гонконга). Победитель проявил благородство: обещал прекратить импорт отравы. Однако Нанкинский договор содержал положение о консульском судопроизводстве (то есть об изъятии из-под действия китайских законов) не только для английских граждан, но и для китайцев, которые на них работают. Таким образом, побежденные лишались всякой возможности проконтролировать, выполняет ли Англия свое обещание. Вскоре по английскому образцу подписали свои договоры с Китаем Франция и Соединенные Штаты. Импорт опиума достиг в 1850 г. 52 925 ящиков.
Характерно, что когда китайский император обратился с личным посланием к королеве Виктории, в учтивой форме обращая ее внимание на ужасающие последствия опиумной торговли, которая была навязана Китаю, то королева даже не ответила.
В том же году на юге началось восстание тайпинов, которые отвергли не только «Конфуция ради Нового Завета», как с негодованием писали цинские чиновники, но и опиум. Курительную трубку их вождь, деревенский учитель Хун Сюцуань сравнил с мушкетом, из которого человек стреляет в самого себя. Тайпины всерьез рассчитывали на христианскую солидарность европейцев.
В 1856 году начинается 2-я Опиумная война. Европейские державы рассчитывали «выжать» из дряхлой империи новые привилегии, в частности — обеспечить свободный вывоз оттуда дешевой и бесправной рабочей силы — кули, которые должны были заменить чернокожих рабов-африканцев. В марте 1857 г. в войну вступила Франция, в декабре пал Кантон, в мае 1858 г. — Тяньцзинь. После ожесточенных боев у фортов Дагу (едва ли не единственный случай серьезного сопротивления цинской армии) англо-французским войскам был открыт путь на Пекин. Разбив 21 сентября 1860 г. отборную императорскую конницу, они вошли в столицу, где сожгли императорский летний дворец — Юань-минь-юань вместе с бесчисленными сокровищами древнейшей культуры. Это был самый большой шедевр, который китайцы создали за свою многовековую историю.
То, что было вынесено в ходе грабежа, сохранилось для человечества в музеях и частных коллекциях Европы.
По новому мирному договору Цинская империя фактически перестала существовать как самостоятельный субъект международных отношений. Хотя ее сановников больше беспокоил вопрос о том, будут ли европейские дипломаты соблюдать церемонии, обязательные при дворе Сына Неба.
Теперь великие державы были кровно заинтересованы в сохранении маньчжурской династии — и это решило судьбу китайских христиан-тайпинов. Сначала их истреблением занялась объединенная маньчжурско-европейская армия, названная по-восточному цветисто «Всегда побеждающая», но возглавляемая американцем Ф.Т.Уордом. А в феврале 1862 г. на совещании консулов в Шанхае было принято решение о прямой военной интервенции. Регулярные войска во главе с английским адмиралом Хоупом и французским — Протэ, а также военная техника: нарезные ружья, гаубицы и горные орудия, ракетные станки и пять пароходов — сыграли решающую роль. 19 июля 1864 г. маньчжуры и их союзники овладели тайпинской столицей Нанкином, перебив в городе около 100 тысяч человек.
Кстати, история Сингапура, гда начался наш рассказ, демонстрирует поразительные параллели. В 1819 г. там высадился британский губернатор Т.С.Б.Раффлз, сам назначил одного из джохорских принцев султаном и у него же за 5 тысяч испанских долларов купил Сингапур. И уже в 1820 г. там открываются четыре лавки по торговле опиумом. В книге «Сингапурские этюды» (М.: Наука, 1982) Ю.Б.Савинков не без иронии комментирует: «Раффлз, хотя и не был сторонником опиумокурения, вмешиваться не стал, полагая, что в результате протестов общественности их закроют. Он очень радел за свободу торговли и свято соблюдал принцип невмешательства в любую ее сферу». В 40-х гг. прошлого века налоговые поступления от наркоторговли уже покрывали все издержки администрации, «включая расходы на содержание войск».
Опиум послужил своего рода тараном, чтобы открыть китайский рынок для европейской торговли, в то же время не допуская формирования конкурентоспособной промышленности (и вменяемого правительства, которое могло бы модернизировать страну). Но по мере того как европейцы становились хозяевами Поднебесной, специфическая ориентация торговли вызывала растущую критику, особенно со стороны своих же фабрикантов. «Препятствием является вовсе не отсутствие спроса в Китае на английские товары… Плата за опиум поглощает все серебро, к большому ущербу для общей торговли китайцев… у фабрикантов нет перспектив торговли с Китаем» — такие комментарии появились в английской и американской прессе. Опиум в европейской торговле с Китаем начали постепенно вытеснять «нормальные» товары. Но было поздно. Подданные Цинской империи, уже неспособные существовать без ежедневной дозы, сами начали возделывать опийный мак — вместо чая и риса, который к концу века приходилось ввозить. Свержение маньчжурской династии в 1911 г. не внесло в эту ситуацию существенных изменений.
Бессмертна ли мафия?
Бессмертна ли мафия?
К середине нашего столетия в Китае, пребывавшем в состоянии непрерывных междоусобий, под опиум был занят миллион гектаров, а только официальное число наркоманов составляло 20 миллионов человек.
К концу века широкое распространение курение опия получило также в других государствах Азии, где было велико колониальное влияние Англии. Например, в Иране, где число постоянных курильщиков к 1914 году составило более 10% населения. Из остальных районов Западной Азии по объему курения опия выделялись территории современных Пакистана и Афганистана. В Юго-Восточной Азии этот порок широко был распространен на территории английской колонии Бирмы (ныне — Мьянма).
К 1945 году в Китае под посевы мака был занято свыше миллиона гектаров, а только официальное число наркоманов составляло 20 миллионов человек. Однако британско-американский дурман вскоре утратил влияние, получив удар в виде коммунистического режима.
Справиться с бедствием смогли коммунисты, отличавшиеся от своих противников решительностью, строгой дисциплиной и верой в «революционные идеалы». И как бы мы ни относились к этим идеалам, принятым в феврале 1950 г. — сразу же после победы коммунистов в гражданской войне, — антиопиумный закон нельзя не признать великой заслугой КПК пред китайским народом.
24 февраля 1950 года Чжоу Энь-Лай подписал указ о строжайшем запрете производства и курения опиума. Коммунисты арестовали сотни тысяч человек занимавшихся наркоторговлей и многих из них расстреляли. Основной результат был достигнут. Он показал, что наркомафию можно побеждать только в том случае, если действовать жестко и адекватно этой страшной угрозе.
В то же время, западные продавцы лишились гигантского рынка сбыта в самой населенной стране мира. Однако главные свойства товара, открытые Ост-индской компанией, не были оставлены без внимания людьми дальновидными.
Опиум не только приносил огромную прибыль, но и усмирял, делал довольными и безопасными толпы расплодившихся нищих. Манчестерские промышленники, например, рассказывали, как сокращение заработка вело к тому, что, будучи не в состоянии позволить себе, спирт или эль, масса рабочих переходила на опиум, что быстро становилось привычкой.
Как сказал Иосиф Бродский, «зло существует, чтоб с ним бороться, а не взвешивать в коромысле…» Конечно, методы проведения «кампании за полную ликвидацию яда» не назовешь гуманными. По официальным (видимо, заниженным) данным, 80 000 человек было арестовано, каждый сотый из них — расстрелян. Однако в результате столетняя система организованной наркоторговли оказалась сломана. КНР доказала миру, что это зло не носит мистического характера. Его можно победить.
«В мире, наверное, нет ни одной нации, которая, как китайцы, испытывала бы глубокое отвращение к опиуму», — писал Сяо Фэн в статье «Борьба с наркотиками» («Китай», 1990, № 9). Законы КНР на Западе считают негуманными, но заметьте — нравоучения поступают именно оттуда, откуда десятилетиями доставлялись наркотики.
К концу ХVIII века олигархические круги разжирели от несметных доходов опиумной торговли до такого уровня, что их доход от торговли опиумом в Китае превышал доход Девида Рокфеллера на несколько миллиардов долларов ежегодно! (что по сегодняшнему курсу составляет около одного триллиона долларов). Эти данные стали известны Д.Колеману из исторических записей ставших ему доступными в Британском музее и «Индийском офисе» и от коллег работавших на очень ответственных постах.
В конечном счете, китайско-британские отношения были закрыты гонконгским соглашением, которое установило равное партнерство в опиумной торговле. Главной проблемой этих отношений, за последние 70 лет было то, что Китай затребовал себе большей доли в опиумно-героиновом лакомом куске. Англия урегулировала этот вопрос, согласившись передать Гонконг под полный китайский контроль в 1997 году, при этом Гонконг оставался центром опиумной торговли, равные доли от которой сохранили и Китай и Англия. Гонконг сегодня является центром торговли опиумом и золотом.
Китайские производители опиума не доверяют 100-долларовым бумажкам США и получают плату за опийный мак золотом. Этим и объясняются огромные объемы торговли золотом на бирже Гонконга. «Я провел обширные исследования, — пишет Д.Колеман, — для того, чтобы установить связь между ценами на золото и ценами на опиум. Я обычно говорил тем, кто желал меня слушать; «Если вы хотите узнать цену на золото, узнайте какова цена одного фунта или килограмма опиума в Гонконге».
«Посмотрите, что произошло в 1977 году — критическом году для цен на золото». «Банк Китая поверг в шок прогнозистов, внезапно и без предупреждения выбросив на рынок 80 тонн золота по демпинговым ценам. В результате цена на золото резко упала. Эксперты удивлялись тому, откуда в Китае взялось столько золота. Это было золото, заплаченное Китаю на гонконгском рынке золота за крупные партии опиума. Сегодня экономика Китая связанная с Гонконгом, — я не имею ввиду телевизоры, текстиль, радиотовары, часы…, — я имею ввиду опиум и героин — подверглась бы жесточайшим ударам, если бы она не была основана на опиумной торговле, которую Китай делит с Британией. Британская Ост-индская компания прекратила свое существование, но потомки тех, кто заседал в правлении БОИК, являются членами Комитета «ТРЕХСОТ» .
Освоение европейской наукой синтеза наркотиков подтолкнуло власть на Западе к сознательному развитию новых социальных процессов. Так же как в свое время в Китае, в западных странах был создан наркорынок, который заполнили марихуана, ЛСД, амфетамины и т.д. Информационно-пропагандистскую роль «Китайской внутренней миссии» в этом процессе сыграла т.н. музыкальная контр-культура, ставшая как бы ритуалом отрицания традиционной культуры в виде революции, которая должна была разрушить фундамент прежней жизни путем разрушения традиционной морали и национального самосознания западного «буржуазного общества». И тем самым способствовать появлению нового, глобального «общечеловеческого» сверхобщества («нового мирового порядка»).
В наши дни наркоторговля уже не ограничивается лишь наркотрафиком, пусть и с нарощенной на него нарко-субкультурой (истоки которой восходят к молодежной контр-культуре). Она образует своего рода «нижний этаж», скорее даже — фундамент процесса глобализации. Наркотикам в глобальном сверхобществе будущего отведена роль социального регулятора. Как некогда в Китае, Англии позапрошлого века или современных США, глобальный контроль над наркотиками будет не только приносить огромную прибыль, но и усмирять, перенося в мир иллюзий и делая безопасными для этого сверхобщества тех, кто, по мнению его хозяев, является в нем «лишним», либо представляет угрозу «новому мировому порядку».
