«Спортфакт» продолжает публикацию материалов Сергея Лисина, посвященных специфике допинга в различных видах спорта. Сегодня разговор - о легкой атлетике.
“Чем тяжелее наркотики, тем легче атлетика”.
(Из разговоров в раздевалках).
Легкоатлеты всегда были, воспользуюсь английским словом, addicted (озабочены) по части «ускорителей». Летопись современной легкой атлетики – начиная с первых Олимпийских игр 1896 года - полна историй о конвульсиях на дистанциях, обмороках и потере ориентации в связи с использованием эфедрина, кокаина, алкоголя, амфетаминов и бог знает чего еще.
Техника или здоровье?
Сама по себе легкая атлетика, это нужно понимать, не вид спорта, а группа видов. И некоторые из них очень далеки друг от друга. Соответственно, и история использования запрещенных препаратов у этих дисциплин заметно отличается.
Объединяет все эти виды то, что они, с точки зрения экипировки, практически не эволюционировали. У лыжников появились пластиковые лыжи, сложные смазки, у велогонщиков - карбоновые рамы, у конькобежцев - новые коньки, а легкоатлеты как бегали в трусах, так и бегают в трусах. Наибольшим прорывом стало появление синтетических покрытий на стадионах. Плюс в копье и шесте пришли композитные материалы. Больше никаких революций. Производители, понятно, каждую новую модель обуви называют революционной, но на самом деле это даже не всегда прогресс.
А самое главное - в ряде дисциплин легкой атлетики спортсмен очень рано упирается в функциональную стенку. Ты можешь, с точки зрения техники, бегать идеально, но если ты не готов функционально - в гладком беге шансов у тебя нет. Ты будешь бежать красиво, но медленно, а соперник криво, но быстро.
Красота и эффективность техники бега опять же определяются функциональной свежестью атлета: как только он устает - техника начинает ломаться. Это замкнутый круг, характерный для всех циклических видов, но в беговых дисциплинах легкой атлетики он проявляется наиболее ярко. Достаточно посмотреть финишные шаги при беге “на результат”, а не “на место”.
Если сравнивать с другими циклическими видами, с точки зрения амортизации эффекта допинга, то в биатлоне этот эффект можно компенсировать стрельбой и подбором смазки, в лыжных гонках - той же смазкой, в конькобежном спорте - техникой движений. В каждом из перечисленных видов специалисты вспомнят не один пример того, как на соревнованиях самого разного уровня происходили подобные вещи. Более того, в коньках, например, все звездные доперы, с точки зрения техники бега, были страшно корявы.
Соответственно, самый, наверное, технически сложный вид легкой атлетики - прыжки с шестом - является и самым исторически чистым. Там решает техника.
И даже если сравнивать две спринтерские дисциплины – «гладкие» 100 метров и 110 метров с барьерами у мужчин, то они имеют совершенно разную допинговую статистику – опять-таки, техника решает.
Как думаете, если участникам финала в барьерном беге, когда Сергей Шубенков стал чемпионом мира, предложить пробежать «гладкую» стометровку, окажется ли наш спортсмен на финише первым?
У нас и у них
Нужно понимать ситуацию с подготовкой спортсмена в любом циклическим виде. Есть тренеры перфекционисты, есть мясники, есть и любители осваивать сметы сборов, а результаты им побоку, лишь бы на сборы командировали. Совокупность таких людей формирует определенную культуру вида, дисциплины, школы в регионе. При этом легкая атлетика, являясь самым массовым нашим видом спорта, во многом может считаться своего рода лакмусовой бумажкой: если что-то происходит в нашем спорте, то в легкой атлетике это происходит обязательно.
Торговля фармакологическими “пустышками” для лохов? Да. Допинг? Да. Перепрограммирование хронометра на соревнованиях? Да. Купленное судейство? Да. “Пассажиры” в сборной? Да. Фарца экипировкой? Да. Сожительство со спортсменками? Непременно. Аферы с отчетностью? Святое дело.
Полный букет - где еще такое найдете? Даже первый осведомитель ВАДА - легкоатлетка. Даже бывший глава антидопинговой лаборатории Родченков - легкоатлет, тоже бывший.
Это у нас. А у них? Там не лучше.
Торговля кенийцами чуть не с аукциона? Да. Игры с гендерной принадлежностью? Да. Запугивание Мари-Жозе Перек в Сиднее, из-за чего она предпочла поскорее вернуться во Францию? Да. Африканки, появляющиеся невесть откуда только на Олимпиадах? Да. Посмотрите фильм того самого Зеппельта про ту самую Кению - там все такое родное и знакомое русскому спортсмену, только в Африке. На первом этаже - раздевалки, на втором - капельницы.
От стероидов до кокаина
Легкая атлетика - по совокупности всех дисциплин – наверное, единственный вид, где спортсмены попадались на всех категориях субстанций запрещенного списка, от стероидов до кокаина, включая искусственные пенисы с чистой мочой для фальсификации теста. Ну и на мельдонии, конечно, на самом страшном допинге современности. Причем кто? Шведка эфиопского происхождения Абеба Арегави, звезда бега на средние дистанции. И где она только нашла этот мельдоний?
Теперь серьезно. Единственная категория субстанций, которая закрывает все дисциплины легкой атлетики, - это стероиды. Они нужны в метаниях для развития силы, они нужны в спринте для развития быстроты и силы, они нужны в среднем, длинном беге и даже в ходьбе для удержания силовых показателей при жесткой диете.
Думаете, марафонцу не нужна сила? А вы попробуйте пробежать в его темпе хотя бы сто метров. Сразу поймете, что там с задней поверхностью бедра, что там со сводом стопы, как там пах работает, - вообще переосмыслите свои взгляды на марафон. Если добежите эти сто метров в сознании.
Именно поэтому позитивные пробы на стероиды в женской высоте - это нормально. Вопрос не в развитии силы, вопрос в ее сохранении при жестком контроле веса.
Кроме того, пришедшие на смену стероидам гормон роста и сопутствующие пептиды выполняют очень важную косвенную роль - они нормализуют сон. После нормальных рабочих будней, наполненных повторными, переменными и интервальными тренировками, атлет, закрыв глаза, может лежать час за часом и видеть только разметку дорожки. Организм, находящийся в состоянии глубочайшего стресса, не в силах заснуть. Это не та усталость, как после огорода, это усталость, как после уборки колхозного поля в одни руки, да еще и без отдыха. “Гармошка”, как называют в обиходе соматотропный гормон, эту проблему частично решает.
Какие стероиды используются в легкой атлетике? Все известные “спортивной науке” - от оксиметолона до этилэстренола, хотя оксиметолон, конечно, использовали только очень дерзкие метатели и спринтеры, которым своих паховых мышц не жалко.
Но фармакология, доступная в широкой продаже, это еще не все. Это для бедных. Нормальные легкоатлеты мутили свои, особые формулы, благо имелась лаборатория. И нет, ей руководил не Григорий Родченков, не угадали.
Калифорнийская лаборатория BALCO под руководством Виктора Конте синтезировала запрещенные субстанции и различные комбинации этих субстанций специально для звезд американской легкой атлетики. Ни один фармакологический бренд не стал бы производить коктейль из 4-андростен-3-он-17бета-ола и эпитестостерона - это не нужно больным людям. Но это нужно спортсменам, которые хотят проскочить допинг-контроль. Штуку в обиходе называли “крем” по очевидной причине: использовалась она трансдермально. Про BALCO написаны книги, но они не переведены на русский. Это досадное упущение - особенно в свете последних событий.
(Я тут немного смешал стероиды и гормон роста, это вообще, по слухам, рабочий коктейль; надеюсь, читатель не потерял нить).
Гормон из трупов
Так вот про гормон роста. Когда-то давно легкоатлеты были среди немногих смелых людей, кто рисковал применять литовский гормон роста, который производился из гипофизов трупов. То есть, у подходящих трупов по всему Советскому Союзу изымали гипофизы и отправляли в Каунас, где производилась экстракция и очищение продукта. В СССР соматотропин даже не выписывали, его распространяли только по стационарам, и для его укола нужно было приходить в этот самый стационар. Ну, и еще нужно было отставать в росте, причем серьезно. Достать препарат нелегально было крайне затруднительно; кроме того, из холодильника продукт было нежелательно извлекать. В стационары его доставляли в охлаждаемых боксах. Все серьезно, как с кровью.
Плюсом соматотропина было то, что он не ловился - от слова «совсем». Более того, его и как допинг-то не сразу стали рассматривать.
Минусом являлось то, что продукт был дорог. Кроме того, допинговые дилеры, не получившие доступа к продаже соматотропина, распространяли про него весьма преувеличенные слухи - о том, что почти у всех начинают расти кости лица и что каждый третий заболевает болезнью Крейтцфельдта – Якоба. И вообще “метан” намного эффективнее и дешевле.
Ну а самым главным минусом каунасского соматотропина, получаемого не в стационаре, было то, что никто не давал гарантии его хранения в холодильнике. А он, как уже было сказано, был к этому крайне чувствителен. В результате можно было купить пустышку.
Про кровь
Напоследок про ЭПО. Точнее - про кровь. А еще точнее - про эритроциты: какая, в конце концов, разница, чем повышают их количество? Если это не горы или гипоксический тент, то это запрещено.
Если вы думаете, что «игры» с кровью нужны только стайерам, то опять ошибаетесь. В беге на 400 метров, то есть в работе менее минуты, подобные махинации уже нашли место. Ну а на дистанциях более длинных - тем более.
Про кровяные дела я напишу более подробно в следующей части - про велоспорт. Там кровью едва ли не умывались.
А про легкую атлетику не заметку - энциклопедию писать надо, настолько там всё “весело”.
Сергей Лисин
