Допинговые скандалы взрывают спортивный мир практически ежегодно. Кто-то видит в них геополитическое противостояние или инструмент давления одной страны на другую, кто-то – следствие технологической отсталости стран и нечестности местных представителей антидопинговых комитетов. Slon Magazine поговорил с Сергеем Илюковым, спортивным врачом олимпийской сборной Финляндии, экспертом Эстонского антидопингового центра, о том, как препараты попадают в список запрещенных, о состоянии спортивной медицины в России и о том, почему следует ожидать новых разоблачений.
– Когда фарма стала проблемой для спорта, с чего все началось? – Первая попытка запрета стимулирующих веществ была предпринята в легкой атлетике в 1928 году. В то времяспортсмены просто пили стрихнин с виски – и умирали на трассах. Более пристальное внимание этой проблеме стали уделять в 1960-х годах после череды смертей велосипедистов, которые принимали амфетамины. Тогда же в 1967 году появился и первый список запрещенных препаратов Международного олимпийского комитета. Но в те времена назвать борьбу с допингом эффективной будет достаточно трудно. Скорее, это была попытка принять меры предосторожности. В 1950-1960-х большинства стимулирующих препаратов не было в списке запрещенных. Допустим, анаболические стероиды, которые пришли в спорт в средине 1950-х, были запрещены только в 1976 году. А первые допинг тесты появились ближе к 1980-м. Получается, был период длительностью околодвадцати лет, когда спортсмены активно использования средства для повышения спортивной работоспособности и они не считались запрещенными. Это отчасти заложило определенную культуру профессионального спорта тех лет.
– Как появление допинга стало менять спортивную индустрию?
– По мере коммерциализации спорта пришло осознание, что допинг имеет не только пагубное влияние на здоровье, но и разрушает спорт непосредственно как профессиональную деятельность. Допинговый скандал привносит много негативной публичности, отпугивает спонсоров, особенно если мы смотрим на спорт с западной точки зрения, как на коммерческую индустрию. Вот почему в 1999 году была основана ВАДА (Всемирное антидопинговое агентство).Плоды начавшейся фактически в начале двадцатого века борьбы мы наблюдаем в виде постоянных громких спортивных скандалов, лишения медалей и пересмотра соревнований. И год от года контроль становится все эффективней.
Одним из главных достижений в области контроля над допингом за последние 5-7 лет стало введение биологического паспорта для спортсменов: паспорта крови, стероидного профиля. В не столь далеком будущем будет добавлен гормональный профиль спортсмена. Можно говорить о и достаточно сильном прогрессе в лабораторной аналитике. Например сейчас пробы Пекина и Лондона анализируются новыми методами которые не были доступны на момент проведения Олимпийских Игр в 2008 и 2012 годах. Несколько новых методов обнаружения анаболических стероидов были внедрены в практику в 2013 году что позволило обнаруживать применение анаболиков на более длительном промежутке времени. Это непосредственно сразу возымело эффект. Картинка номер 1. В целом, в последние годы формируется новая тотальная система контроля, основанная на последних медицинских технологиях. Хотя в ней еще по-прежнему достаточно много брешей.
Тем не менее, все последние скандалы – это по большому счету разрыв между новыми требованиями и возможностямисо стороны антидопинговых комитетов и сознанием представителей спортивной индустрии, которые не понимают новую реальность, в которой оказались. Россия в этом вопросе, к сожалению, не стала исключением. Люди не успевают перестроиться – и продолжают прибегать к использованию запрещенных препаратов. Печально, и то, что возможности действовать как-то иначе у России пока нет.
– Почему?
– На мой взгляд, достаточно сильный разрыв в школе научно-методической подготовки и образования кадров в отечественной индустрии спорта возник с начала 1990-х годов. Советских наработок, которые появились в 1950-х, вторая волна была в 1970-1980-е, надолго не хватило. Речь идёт о развитии смежных спорту дисциплин, поскольку в современном спорте развитие профессионального спортсмена требует вклада мультидисциплинарной команды куда входят спортивный физиолог, врач, диетолог, психолог и т.д. Эти дисциплины сделали колоссальный сдвиг в своем развитии в 2000-х годах и в этом Россия однозначно отстала. У нас был Зациорский, Верхошанский, Коц и так далее – старая школа советских ученых. Но посмотрите, Верхошанский умер в 2010 году в Италии, где жил последние 20 лет, Зациорский живет в США. Интеллектуальный потенциал в области спортивной науки, которая служила спорту высших достижений, был потерян. А на становление новой системы уходит не один год. Сейчас российскую спортивную медицину фактически нужно выращивать заново.
Парадокс в том, что сейчас в российском спорте есть и деньги, и талантливые спортсмены. Но именно отставание в научных подходах проявляется особенно остро.Антидопинговая система развивается, а наша спортивная наука как альтернатива не получила достаточного развития. В итоге возникшее отставание пытаются наверстать запрещенными методами.
– Вы упомянули введение биологических паспортов. Расскажите, что это такое?
– Если раньше собирались пробы и по ним определялось либо наличие, либо отсутствие запрещенных препаратов, то биологический паспорт основывается на постоянных параметрах крови. Допустим, если вы принимаете запрещенное вещество Эритропоэтин (ЭПО), то он может быть виден от нескольких часов до нескольких дней. Следовательно, чтобы его выявить, нужно угадать с тестом и взять пробу в достаточно короткий промежуток времени. Однако ЭПО меняет кровяную картину, влияет на эритроциты, ретикулоциты – и эти изменения в крови видны несколько недель. Благодаря регулярным анализам выстраивается индивидуальный профиль кровяных параметров спортсмена. И если выясняется, что внезапно показатели крови смещаются за индивидуальные границы, это косвенно может указывать на приём запрещённых препаратов кровяного допинга и требует дальнейших разъяснений .
Напримет, в легкой атлетике биологический паспорт был веден в 2011 году, и первые же скандалы пошли в 2012 году. Дальше громкие разоблачения пошли по нарастающей: в 2013, 2014, 2015 годах и так далее. Всем экспертам было понятно, что пытаться скрывать употребление допинга становится все труднее. Но, судя по всему, в России соответствующей экспертизы не было. С этим связаны многие и недавние скандалы. Российские эксперты оказались неспособны оценить текущую ситуацию в области антидопинга, и понять, чем это грозит.
– Кажется, что в системе контроля за допингом перемены наступают достаточно быстро. Сначала какие-то препараты не считаются запрещенными, как мельдоний, а потом вдруг входят в стоп-лист. Как происходит, что тот или иной препарат вдруг оказывается запрещен для спортсменов?
– Перемены происходят не вдруг, и процесс корректировкидостаточно длительный. Каждый год между всеми странами, где есть антидопинговые организации и которые ратифицировали соглашение ЮНЕСКО (Россия к ним тоже относится) происходит обсуждение препаратов, которые будут включены на следующий год в список запрещенных. В обсуждении участвует порядка 100 стран. И представители каждой страны готовят свои рекомендации и аналитические наработки. К слову, в ближайшие дни я сажусь писать свое мнение по списку, который будет принят вначале 2017 года, и который будет опубликован в сентябре 2016 года. Далее ВАДА собирает все мнения экспертов по всему миру и отдельная группа ВАДА занимающаяся утверждением списка принимает окончательное решение и вносит изменения. Таким образом у каждой страны есть возможность влияния на принятие решений и в некоторых острых вопросах отстаивать свои точки зрения. Для этого естественно требуется достаточный уровень специалистов способных научно аргументированно вести эту дискуссию. Вопрос кадров.
– А можно ли выделить какие-то виды спорта, где проблема допинга стоит наиболее остро?
– Если смотреть на статистику, то количество допинг-случаев превалирует в четырех видах спорта: это, прежде всего, легкая атлетика, велоспорт, тяжелая атлетика и пауэрлифтинг. Потенциально, применение допинга может быть в любом виде спорта. И скандалы, которые вспыхиваютдо СМИ, можно интерпретировать двояко. С одной стороны можно сказать, можно говорить, что в этом виде спорта применения допинга выше. С другой стороны, можно сказать, что антидопинговые меры в этих международных федерациях эффективнее, нежели чем в других.
– Как организован контроль за современнымспортсменом
– Все зависит от вида спорта и уровня соревнований. За спортсмена так называемого национального пулаответственность несет национальная антидопинговая организация. Спортсмены, представляющие страну на международном уровне, попадают под контроль международной федерации соответствующего спорта. И эта ответственность делится с национальным антидопинговым агентством. При этом, у всех организаций свои алгоритмы и нюансы, но эти шаги не подлежат публичному обсуждению.ВАДА также может осуществлять дополнительные проверки, если возникают какие-то сомнения. Но, опять же, это достаточно регламентированный, хотя и закрытый процесс.
– А как мы можем увидеть эффективность борьбы с допингом?– Есть достаточно наглядные примеры. Например, в легкой атлетике, в таких дисциплинах как метание молота, да и во многих других, с конца 1980-х годов результаты постепенно пошли на спад. И это было связано с введением внесоревновательного контроля. Если раньше пробы брались непосредственно на соревнованиях, то по новым правилам допинг-пробу могли забрать в любое время – у спортсменов уменьшилась возможность использовать запрещенные препараты в течение подготовительного периода. И это естественно, повлияло сразу же на показатели. Таких наглядных результатов было по мере развития антидопинговой системы достаточно много. Аналогичный пример связан с внедрением биологического паспорта.
– А бывает, что какой-то препарат перестает быть запрещенным?
– Да, были такие случаи, допустим, с тем же самым кофеином. Псевдоэфедрин аналогично – препарат, который содержится во многих лекарствах от насморка. Похожая история случилась с некоторые лекарствами от астмы. Первый случай был с Катрин Краббе в 1992 году с кленбутеролом, после которого препараты от астмы были запрещены. Краббе, бегунья спринтерских дистанций, бывшая представительница ГДР принимала препарат с целью улучшения спортивной работоспособности т.е. в качестве допинга. Однако по мере дальнейших исследований пришли к выводу, что если принимать эти препараты в терапевтических дозах, предназначенных непосредственно для лечения, то они работоспособности не повышают – и их с определенными ограничениями снова разрешили. Кленбутерол однако по прежнему запрещён поскольку в развитых странах не используется при лечении астмы у людей вообще (прежде всего в ветеринарии).
– Может ли спортсмен, переживший скандал, связанный с каким-то конкретным препаратом, потом быть оправданным, если препарат перестает считаться допингом?
– Реабилитирован спортсмен не будет, потому что он нарушал правила в тот момент, когда они существовали. Это достаточно простая логика. Но, действительно были случаи, когда какой-то препарат считался допингом, но потом из списка исключался. Но все-таки, это единичные случаи.
– Насколько вам кажется убедительным рассказ бывшего сотрудника Московской антидопинговой лаборатории про подмену проб российских спортсменов во время Олимпиады 2014 года?
– Достаточно резкие и серьезные высказывания, которые, еще требуют дополнительных убедительных доказательств. Пока я не берусь высказывать какого-то мнения, нужно дождаться дальнейших результатов расследования. Пока там все же больше вопросов и меньше ответов.
Источник
