Интоксикационные психозы, часть первая

 

Если отвлечься от МКБ-10, то среди интоксикационных психозов следует описать прежде всего делирий, как классику жанра, а также вербальный галлюциноз и Корсаковский психоз. Напомню, что под интоксикацией стоит подразумевать не только алкогольную, как наиболее культурально близкую, идейно понятную и такую родную, изученную во всех аспектах и тонкостях в утренние часы после допущеных накануне вольностей. Сюда же можно отнести и наркотические вещества, а также клей типа «Момент», бензин, сольвенты, но, согласитесь, считать классикой пускающего слюни торчка с пакетом на голове, либо тусовщика-кокаиниста, сосредоточенно пытающегося извлечь из-под кожи зловредную и кажущую ему дули галлюцинаторную живность — это не-по нашему. Ну, и инфекции с инвазиями, опять же, забывать не стоит.

Но вернёмся к делирию. Термин (лат. delirium — безумие, бред) введён древнеримским учёным по имени Авл Корнелий Цельс в I веке н. э. Рассмотрим классический, алкогольный вариант. Возникает он не на высоте опьянения, нет. Длительный (более или менее — всё зависит от степени, в которой уже успели пострадать мозг и печень) запой подходит к концу: заканчиваются деньги, заканчивается спиртное в зоне досягаемости, либо организм заявляет ОЧЕНЬ решительный протест — да мало ли! И вот, на фоне катастрофически навалившейся трезвости, психика вспоминает про все нанесённые ей обиды и начинает партизанскую войну. Боевые действия проходят в три этапа.

1. Вначале начинаются колебания настроения — от нормального и даже приподнятого до тягостного, подавленно-раздражительного, с чувством неясной и оттого ещё более тягостной тревоги, с ожиданием скорой беды — вполне, собственно, оправданным, как показывает практика. Причём чем позже час, тем хуже. Человек суетлив, слова льются рекой, лишь бы не было тягостного затишья. Всё та же астеническая чувствительность к резким звукам и яркому свету, всё то же ощущение паутины на лице. Заснуть трудно, да ещё и во сне кажут всякую хрень, причём очень ярко.
2. Резкие звуки и яркий свет бьют по нервам уже не молоточками, а хорошей кувалдой. Настроение меняется всё чаще, его оттенки всё мрачнее.На этом фоне время и окружающая обстановка становятся для психики настолько малозначимыми, что она перестаёт делать к ним привязки и на них ориентироваться.Неожиданно новое значение обретают игры света и тени, трещинки в штукатурке, узоры на обоях и занавесках, щели, пятна морозные узоры на стекле — да что угодно: в них больной начинает угадывать живущие своей жизнью причудливые картины. Характерно то, что днём связь с реальностью ещё худо-бедно держится, но чем ближе ночь, тем она тоньше и иллюзорнее. В момент засыпания начинают появляться первые робкие единичные галлюцинации — мы здесь, тук-тук.
3. И вот, чаще в один из таких вечеров, ткань реальности рвётся, и больной полностью погружается в мир галлюцинаций — зрительных, слуховых, тактильных — всё, что истерзанной душе угодно. Если когда-нибудь додумаются создать полностью интерактивную игрушку с полнейшим эффектом присутствия и вовлечённости и без тени сомнения в реальности происходящего — это будет жалкий плагиат. Время, ситуация, полностью перестают иметь значение для делирионавта. При всём при том, он чётко осознаёт, кто он такой и вполне может изложить свои паспортные данные. Хотя какое они имеют значение, когда вокруг такое происходит, а вы в упор всего этого не видите! Все эти черти, инопланетяне, говорящие животные — тот же хатуль мадан, популярно объясняющий роль недостатка алкогольдегидрогеназы в формировании пагубного влечения, приведшего к столь печальным последствиям — что, неужели вы этого не видите и не слышите? Да вот же, разуйте глаза и расчехлите уши! Да что вы из меня идиота делаете! И зелёненькие, опять же, мерзко хихикают, сволочи... Кругом враги, в-общем. Именно истинностью галлюцинаций, неотличимостью их от реальности, и объясняется такая активная вовлечённость больного в процесс: онг участвует, он спасается или нападает, он гоняет чертей самозабвенно и с огоньком, инопланетные захватчики заодно с нерасторопными домочадцами огребают самых реальных люлей. Полученные от нерасторопной мебели, обиженных ближних синяки и царапины также реальны. Как и травмы, полученные от прыжков в окна и с балконов. К утру наступает тяжёлый сон, больше похожий на оглушение, потом пробуждение, а к вечеру — всё сначала... Память милосердна, и большую часть своих подвигов пациент потом и не вспомнит.

Нехорошо, если делирий приобретает форму или мусситирующего (бормочущего), когда пациент возбуждён, что-то невнятно бормочет, постоянно перебирает пальцами и одёргивает одежду, будто обирает с неё что-то (карфология), или профессионального, когда пациент словно находится на своём рабочем месте (главное, чтобы это был не спецназовец и не патологоанатом). Хуже, если мусситирующий. У него больше шансов перетечь в кому и далее закончиться смертью.

Интересный исторический факт: ранее алкогольный делирий купировался смесью Попова (0,3-0,4 г. фенобарбитала и 50 мл спирта на 100 мл воды), которую давали болезному 1-2 раза в день, до исчезновения симптомов.

Интоксикационные психозы, часть вторая

  

Белая горячка — это классика. Однако, ею список производственных душевных травм, заработанных на кафедре научного алкоголизма, не исчерпывается. Кроме делирия, психоз интоксикационного генеза может проявиться в виде следующих форм:
 

• Вербальный галлюциноз. Описан C.Wernike в 1900. Наблюдается, как правило, у хронических алкоголиков. Основной симптом — голоса. Причём нередко голоса делятся на два лагеря: одни говорят, какой он супергипермачо, пусть малость заспиртованный, зато гельминты мумифицировались или суициднули спьяну, да и зелёный змий уже вот-вот пощады запросит; другие говорят горькую правду и награждают обидными эпитетами, без купюр и эвфемизмов. Нередко присоединяются идеи преследования (чаще всего теми же голосами из группы осуждения и индуцированные). Течёт неделями и месяцами, порой затягивается на годы.
• Алкогольный параноид. Чаще всего представлен бредовыми идеями преследования: пациенту упорно мнится, что кому-то он крепко не понравился и этот кто-то спит и видит нашего героя центральной фигурой погребального обряда, всячески стараясь приблизить сей волнительный момент. Тревога, страх, попытки либо спастись, либо нанести профилактический термоядерный удар — в наличии.
• Алкогольный бред ревности. Частный вариант алкогольного параноида, но достаточно распространённый и типичный, что позволило выделить его особо. Пациент начинает ревновать свою половину к реальным либо воображаемым персонажам. Чего это сосед на обед домой зачастил? А почему ты, родное сердце, на поход в магазин потратила не сорок минут, как обычно, а сорок семь? За семь минут такого можно с любовником накуролесить, особливо ежели молод, тестостеронист и затейник по натуре! Иногда даже к тем, кого видел в делирии. А что, просто так, что ли черти приходили? А зелёненькие по чью душу прилетали? Знаем мы тебя, латентную блядищу вселенского масштаба! Отелло рыдает от зависти и записывается на мастер-класс.
• Корсаковский психоз. Описан впервые С.С.Корсаковым в 1887. Обычно развивается после тяжёлого алкогольного делирия. Сочетает в себе два набора симптомов — неврологические и психические. Неврологические — это невриты в области рук и ног, с нарушением чувствительности, снижением и отсутствием сухожильных рефлексов, порой — с атрофией мышц. Психические — укладываются в триаду: амнезия, дезориентировка и конфабуляции. Амнезия, или потеря памяти, здесь больше касается текущих событий: пациент не может удержать в памяти случившееся вчера, неделю назад, порой — час или два назад. Это фиксационная амнезия. Реже либо в меньшей степени отмечается амнезия ретроградная — то есть на события, имевшие место до заболевания. Кстати, эта же особенность касается и органического поражения мозга любого характера: сначала страдает память на текущие события и только потом начинают выпадать события прежних лет. Конфабуляции (лат. confabulari — болтать, рассказывать) — это когда пациент рассказывает о вымышленных событиях, которые на самом деле не имели места быть. Так, спросив о том, как он провёл вчерашний день, вы рискуете получить отчёт об экспедиции за золотом партии, либо о походе по девкам румяным или ещё полтазика подобной лапши, навешанной вам на уши с полной уверенностью, что так оно и было — но вы-то знаете, что он за пределы палаты не выходил! Дезориентировка вызвана двумя предыдущими факторами: во-первых, текущую дату и координаты невозможно удержать в крупноячеистом решете памяти, а во-вторых — куда девки подевали всё золото? Конфабуляции привносят коррективы, с реальностью категорически несовместимые. Может прогрессировать, тогда течение будет называться прогрессирующим, может застыть на месте — будет стационарным, но нередко можно наблюдать и регрессирующее течение, когда симптоматика — большая или меньшая её часть — уходит, обнажая фоновую алкогольную (или другого рода) энцефалопатию, которая уже никуда не уйдёт.

Реактивные психозы, часть первая

   

 

Если на психику действует какое-то событие, крайне значимое либо трагическое для человека — смерть близких, угроза собственной жизни или свободе, война, стихийное бедствие — психика может отреагировать либо на невротическом, либо на психотическом уровне. Для психотического уровня будут характерны либо реактивный, либо истерический психозы, представленные различными вариантами. Разберём варианты истерического психоза.

Если посмотреть историю, примеры истерических психозов можно встретить в средние века, когда довольно часто встречалось кликушество, одержимость бесами, истерические пляски, вплоть до психических эпидемий, охватывавших города. В дальнейшем были описаны тюремные психозы, а также симптоматика в судебно-психиатрической практике, описанная в 1897 Ганзером. Думаете, психических эпидемий с истерическим компонентом сейчас нет? Есть, и они не столь редки. Взять всё те же коллективные сеансы исцеления и очищения себя, любимых, от всяких шлаков, массовое рассасывание чего бы то ни было, массовые инициации и медитации — тут мы не ушли далеко от средних веков.

При всём разнообразии внешних проявлений, у истерических психозов есть несколько моментов, которые их объединяют и роднят:

1. Чёткая зависимость всех проявлений болезни от аффективных переживаний: чем ярче переживания, тем ярче симптоматика.
2. Переживания задают тон и направленность симптоматике психоза, помогают пациенту «убежать в болезнь», погрузиться в них, чтобы отвлечься и отрешиться от суровой окружающей действительности и прежде всего — от того, что вызвало психоз.
3. Суггестия и аутосуггестия: больному можно либо внушить симптоматику, задать основной её тон и содержание (вольно или невольно), либо он сам это себе внушит. Либо то и другое в сочетании.
4. Симптоматика очень яркая, подчёркнутая, её невозможно не заметить, пациент неосознанно выставляет её напоказ, чтобы видели все.
5. Сознание пациента сужается так, что все тягостные, беспокоящие его факты и переживания остаются вне этого суженного сознания.

Длясь неделями и месяцами, истерические психозы проходят в целом бесследно, стирая из памяти больного большую часть переживаний этого периода. Однако, психика запоминает и фиксирует такой способ реакции на внешние неблагоприятные условия — вдруг пригодится — и может в дальнейшем выдать сходную реакцию на более безобидную пакость в жизни пациента.

Виды истерического психоза.

1. Истерическое сумеречное помрачение сознания. Больной дезориентирован во времени, пространстве, в ряде случаев — в собственной личности. К слову сказать, дезориентировка носит избирательный характер и касается в большей степени наиболее неприятных — прямо или косвенно — фактов и сведений для пациента. Частичный контакт с ним всё же возможен, что отличает истерические сумерки от прочих. Возможен наплыв ярких зрительных галлюцинаций. Временами бывают приступы истерического возбуждения с аффектом горя, плачем, заламыванием рук, картинами скорби, либо, напротив, клоунадой, смехом — всё очень ярко, демонстративно, напоказ. Временами встречаются истерические трансы, когда пациент куда-то внешне целенаправленно идёт или едет, что-то делает, но потом не может вспомнить, что и зачем делал, либо фуги, когда больной вдруг срывается, например, с места и куда-то бежит либо вдруг также неожиданно впадает в ступор. Как вариант, ныне редко встречающийся, можно выделить синдром Ганзера. Здесь центральный симптом — это миморечь (то есть на заданный вопрос пациент даёт неправильный ответ, но, что характерно, ответ назодится в той же области, что и вопрос, то есть на вопрос о возрасте вы не получите метров или килограммов), мимодействие (ложка мимо рта, попа мимо стула), истерические расстройства чувствительности (когда она выпадает по типу перчаток, чулков) и, временами, зрительные галлюцинации. Длятся симптомы от нескольких часов до 1-2 недель.
2. Псевдодеменция. Термин предложен C. Wernicke в 1906. Внешне очень похож на слабоумие. Симптомы развиваются быстро, внезапно — пациент не может назвать дату, год, возраст, даёт неправильные ответы на любые вопросы, неправильно выполняет инструкции, хотя не отказывается от попыток им следовать. Ответы, как и при синдроме Ганзера, всегда находятся в области задаваемых вопросов. Внешний вид больных довольно характерен: они словно подчёркивают свою дурашливость — таращат глаза, бессмысленно улыбаются, растеряны, бестолковы. Длится от 2 недель до 2-3 месяцев, иногда дольше.
3. Пуэрилизм. Термин предложен E. Dupre в 1903. При этом состоянии происходит регресс психической деятельности пациента, и он начинает проявлять черты, свойственные детям: говорит с теми же интонациями, сюсюкает, шепелявит и картавит, называет окружающих дядями и тётями, играет в игрушки. Отдельное счастье — наличие песочницы. Что характерно, некоторые привычки взрослого сохраняются, обусловливая довольно пикантный диссонанс — так, пациент, отвлекшись от песочных куличиков, легко прикурит предложенную сигарету или хлопнет стопку водки — опять же, если предложат.
4. Синдром одичания (регресса психики). Может либо сменить пуэрилизм при утяжелении реактивного психоза, либо развиться самостоятельно. Внешне пациент начинает напоминать дикое животное или Тарзана, который не развил в себе задатков истинного английского джентльмена, а пошёл по предложенному природой более лёгкому пути. В нынешнем безнадёжно цивилизованном обществе почти не встречается.
5. Истерический синдром бредоподобных фантазий. Был впервые опаисан в 1908 г. K. Birnbaum. Пациент уверяет, что он страшно знаменит в известных кругах — как, разве вы не в курсе? - либо очень, очень богат, по нему давно плачет «Форбс», да только на интервью времени всё нету. Про героические подвиги так вообще можно слушать часами, только нужны вилка для лапши и диктофон, чтобы не запутаться, поскольку пациент запутается точно. Идеи нестойкие, изменчивые, в чём-то отражают стремление пациента вытеснить неприятную психотравмирующую ситуацию.
6. Истерический ступор. Больной резко заторможен, не разговаривает, отказывается от еды. При этом бросается в глаза эмоциональное напряжение, испытываемое пациентом: мимика чётко и явно показывает отчаяние, озлобленность или страдание. Несмотря на то, что сознание сужено, способность частично воспринимать окружающие события присутствует, и любое напоминание о психотравмирующей ситуации влечёт немедленный ответ со стороны вегетативной нервной системы — меняется пульс, частота дыхания, меняется окраска кожи (бледность или покраснение), появляются слёзы.

Истерические психозы вовсе необязательно могут развиться у личностей с истерическим радикалом, человек может изначально быть любого склада.

 

Реактивные психозы, часть вторая

 

 

Продолжим тему реактивных психозов. Помимо группы истерических психозов, реактивные психозы включают в себя также:

1. Аффективно-психогенные шоковые реакции,
2. Реактивные депрессии и
3. Реактивные параноиды.

Коснёмся вкратце каждого явления.

1. 
   

1. Аффективно-психогенные шоковые реакции. Событие, вызывающее их к жизни, должно быть действительно из ряда вон выходящим и внезапным. Приезд тёщи не подойдёт. Это должно быть что-то вроде пожара, землетрясения или наводнения, или когда входишь — а дома танки, и сейчас будут вдумчиво расстреливать, или это должно быть известие, что честно выигранный вами миллион жена потратила на шляпки и благотворительность. Встречается либо в гипокинетическом (малоподвижном), либо в гиперкинетическом (сверхподвижном) вариантах. При гипокинетическом варианте пациент цепенеет, порой до полной неподвижности и немоты, порой застывает в той позе, в которой его настигло недоброе событие (вспомним последнюю сцену из «Ревизора» у Гоголя). К окружающему пациент безучастен, его сознание помрачено. Кречмер (1924) называл подобное состояние реакцией «мнимой смерти». При гиперкинетическом варианте наблюдается, напротив, «двигательная буря», согласно тому же Кречмеру: движения обильны и хаотичны, пациент мечется, мимика отражает ужас или изумление, часто наблюдаются рыдания или крик. Вегетативная нервная система тоже отрывается вовсю, и в зависимости от преобладания симпатики или парасимпатики будет соответственно побледнение или покраснение кожи, особенно лица и шеи, тахикардия либо профузный понос и потливость. Возможно непроизвольное мочеиспускание. В отдельных случаях пациент что-то много и сбивчиво говорит, совершенно без толку и невпопад. Как и при гипокинетическом варианте, сознание помрачено. Реакции непродолжительны, от 15-20 минут до часов и дней. События большей частью из памяти милосердно стираются. Остаётся постреактивная астения (ещё бы, ведь нервная система потратила столько сил!). Иногда, если напомнить о неприятном событии, болезненное состояние может возникнуть повторно.
2. Реактивная депрессия. Как следует из названия, ведущий синдром, которым в данном случае пациент отреагирует на психическую травму — депрессивный. То есть классика жанра. У этой классики есть несколько оттенков, более или менее часто встречающихся.Простая, или меланхолическая — когда на первом плане подавленность, тоска, мысли о бесперспективности жизни и ограничение стремлений и побуждений к каким-либо действиям. Истерическая — обычно встречается у лиц с истерическими чертами, здесь страдания подчёркнуты, картинны до фальшивости, несдержаны и всячески навязываются окружающим, с характерным истерическим сужением сознания, когда всё неприятное и ненужное больной словно не видит и не слышит. Много патетики и гротеска, очень часты попытки в своих страданиях кого-то обвинить (не себя, естественно). Астеническая — здесь наряду с тоской присутствует легко вызываемая раздражительность, а также ощущение вялости, апатии, внутренней опустошённости, как у сдутого шарика. Обычно развиваются у уже ослабленных болезнью или длительными психотравмами пациентов. Ипохондрическая — это когда у личности, изначально фиксированной на своём драгоценном здоровье, на фоне психотравмы развиваются мысли и подозрения о какой-нибудь неизлечимой либо крайне тяжёлой болячке, которая точно есть, а растяпы-доктора её в упор не видят. Соответственно, начинается марафон по врачам, с растущей убеждённостью в собственной неизлечимости на фоне всеобщей вопиющей некомпетентности. Ятрогения — её можно рассмотреть как один из вариантов депрессивно-ипохондрического состояния. Это когда доктор или медсестра что-нибудь сказали, не подумав, а пациент так впечатлился, что хоть завтра в гроб ложись. Порой санитарно-просветительные комиксы могут сыграть не менее злую шутку. А атлас по гельминтам вообще вне всякой конкуренции по вредоносному воздействию на слабую психику, должен продаваться только в комплекте со скафандром. Острые депрессивные состояния — опасны тем, что могут завершиться суицидом, массовым суицидом или убийством. Здесь, чаще всего, психотравмирующая ситуация копится долго и исподволь, но для личности она очень значима: это может касаться тяжёлого положения женщины в семье, с постоянными побоями и унижениями, либо нарастающего напряжения на религиозной, этнической почве. Черты личности тоже играют не последнюю роль, особенно астенические. Также значимы и другие факторы: послеродовый период, климакс, хроническое недосыпание, долгая болезнь. Растущее напряжение внезапно прорывается отчаянием, страхом затравленного зверя, с мыслью о том, что самоубийство — единственный выход. А уж прихватить с собой источник мучений либо «спасти» ещё нескольких страдальцев — это уж как чёрт дёрнет.

Реактивные параноиды — в заключительной, третьей части.

Реактивные психозы, часть третья

  

Осталось поговорить про реактивные параноиды. Явление это для психиатрии нечастое. Несмотря на то, что основной причиной здесь служит психотравмирующий фактор, всё же стоит отметить, что на пустом месте такое состояние не разовьётся.

Зёрна будущего параноидного состояния должны упасть в подготовленную, щедро унавоженную почву — в том смысле, что либо изначально личность должна нести в себе параноидные черты или хотя бы подозрительность, либо здоровье этой личности должно быть подорвано (ослабленный организм — более податливая психика), либо сама окружающая обстановка должна навевать соответствующие мысли (так, в средние века вид дыбы, раскалённых углей под железной решёткой и заинтересованно-приветливого палача мог породить определённые подозрения) и придать симптоматике нужное направление и окраску.

1. Реактивное паранойяльное бредообразование. Представьте себе, что у вас засела в голове какая-то идея: например, что жена очень вольно интерпретирует понятие супружеской верности и уже внесла туда ряд именных и адресных поправок, либо что сосед задумал исключительно недоброе и непосредственно про вас, или что вы чем-то тяжко и неизлечимо заболели. Причём именно «или», идея должна быть одна, но при этом она терзает вас постоянно, всё более и более занимая ваши мысли. И взялась эта идея не совсем с потолка, а под гнётом вполне конкретных обстоятельств: жена всячески даёт вам понять, что вы тупиковая ветвь эволюции вообще и чудовищное перерождение её идеала мужчины в частности, либо сосед норовит что-нибудь на вас уронить со своего балкона, либо врачи долго вас лечили, а потом кто-то из медсестёр неосторожно поинтересовался, а почему такой-то при его-то болячке всё ещё жив и достаёт окружающих своими вечными жалобами. То есть психотравма здесь лежит в той же плоскости, что и развивающийся бред. И бред, надо отдать ему должное, за пределы одной темы — ни-ни. То есть, или изменница-жена, или злодей-сосед, и не перепутать. Исход — либо полное исчезновение симптомов, как только разрешится конфликт, или переход оных в патологическое паранойяльное развитие — но это обычно происходит, когда у паранойяльного психопата гулящая жена. Или сосед-социопат. Или врач-чёрный юморист.
2. Реактивные бредовые психозы. В основном представлены несколькими основными группами. Психогенный параноид, возникающий в условиях заключения — здесь психотравмирующим фактором является арест, нахождение под следствием, само заключение. Это могут быть и идеи отношения, когда во взглядах случайных людей больной видит укор и осуждение, и воздействия, когда он считает, что следователь мысленно заставляет его «расколоться», и уверенность, что им сейчас припишут все, вплоть до содействия в падении Тунгусского метеорита. Порой присоединяются слуховые галлюцинации, которые ещё более убеждают больного в правоте его бредовых идей. Параноиды военного времени довольно ярки и специфичны, что и неудивительно, учитывая обстановку постоянной тревоги, потери товарищей, риска погибнуть, получить увечье либо оказаться в плену — и всё это на фоне людских страданий. Больные либо ждут, что вот-вот будет нападение, либо начинают узнавать в окружающих замаскированного неприятеля. Другие вдруг объявляют предателями или дезертирами себя. Состояние опасно возможностью суицида либо убийства мнимого врага. Железнодорожные параноиды развиваются у пассажиров, чья дорога длится многие дни, порой с пересадками. Оторванность от привычного быта, стук колёс, вокзалы, толпы людей новые лица — и вот уже соседи по купе вполголоса плетут заговор, вот уже проводник с ними как-то по-особому перемигнулся, не иначе ночью будут убивать. Также порой параноиды развиваются у тугоухих, у человека, попавшего в чужую страну (мало ли о чём они тут говорят?), у попавшего в вынужденную изоляцию (обвал в шахте, одинокий путешественник, альпинист или плаватель). И ещё - параноид человека, оказавшегося в иноязычной обстановке, когда чужая речь, чужая культура, вынужденная изоляция приводят к тому, что в речи и взглядах окружающих людей начинают казаться какие-то намёки, а порой и неприкрытая угроза или насмешка. Конечно, сироту всяк обидить может...
3. Индуцированные реактивные параноиды возникают под влиянием так называемого индуктора. Им может оказаться ваш сосед по палате, очень ярко описывающий свои галлюцинации и то, как ОНИ следят и воздействуют; в итоге вашей психике станет завидно, и она тоже родит для вас что-нибудь похожее. Какой-нибудь особо одиозный сектант тоже сойдёт, особенно если вся подтанцовка беснуется и готова либо позапрыгивать в гробы в ожидании второго пришествия, либо вот прям сейчас двинуть на штурм врат Рая (Петра надо предупредить). Говорят, неплохо получается у мастеров строительства финансовых пирамид и флагманов-траулеров сетевого маркетинга. Дополнительные условия (не то, чтобы обязательные, но с ними индуктору легче) — это меньше альтернативной информации и скептиков плюс готовность индуцируемого скушать всё, что предложат, не поперхнувшись червём сомненья, чему в немалой степени способствует его личностные и интеллектуальные особенности (недалёкость, внушаемость и тревожность с мнительностью, вместе либо что-то одно). Вытащите больного из палаты, скита либо финансовой пирамиды, либо (в идеале) прищемите хвост индуктору — и наступит чудесное исцеление с с элементами мировоззренческого похмелья. Или без оного, как получится.

Маскированная депрессия

  

 

Ещё её называют ларвированной - от латинского larva, то есть личинка или нечто недоразвитое. Так, слово, бывшее ранее в России чем-то вроде ругательного, наравне с курвой (тоже, кстати, латинского происхождения), таки смогло, хотя бы отчасти, вернуться ближе к своему истинному толкованию. Другие названия, вроде соматизированной или вегетативной депрессии, отражают тот факт, что на первом месте при этом заболевании находятся не собственно депрессивные симптомы, в виде классической триады и иже с нею, а так называемые факультативные, сопутствующие и не всегда столь заметные при классической эндогенной депрессии. Эта депрессия словно маскируется под различного рода недомогания, и в зависимости от преобладания тех или иных симптомов принято выделять различные её варианты.

Алгическо-сенестопатический — когда на первом плане боли и неприятные (а также необычные) ощущения в теле. Эти ощущения могут сосредоточиваться в области сердца, тогда вариант маскированной депрессии будет кардиалгическим, в области головы (цефалгическим), ныть, свербить, булькать и переливаться в области живота (абдоминальный), крутить, стрелять и всячески напоминать несмазанный механизм в районе суставов (артралгический), либо блуждать по всему телу, всплывая то там, то тут (паналгический).

Агрипнический вариант характерен тем, что нарушается сон: больной или не может уснуть, или спит поверхностно, с частыми пробуждениями, либо просыпается рано и не может больше уснуть. Отсутствует чувство, что отдохнул после сна. Соответственно, днём — вялость, разбитость и ощущение, что ветхий завет писали при тебе. Ну, и настроение соответствующее.

Вегетативно-висцеральный вариант, как следует из названия, включает в себя все прелести того, что принято называть вегетососудистой дистонией плюс приветы от внутренних органов. Это и изменчивость артериального давления, и ветренная непостоянность пульса, и неровность дыхания — то частое, то неровное — и ведь было бы к чему, а то просто так! В этом же эшелоне и потливость, и постоянная слегка повышенная (субфебрильная) температура тела, и ложные позывы срочно сбегать народной тропой к домику неизвестного архитектора (добежал — расхотел), и метеоризм — словом, любой каприз за счёт ушедшей в загул вегетатики.

Психопатоподобный вариант наблюдается чаще в подростковом и юношеском возрасте и выглядит как расстройства поведения — периоды лени и валяния на диване с трагическим видом, сплин не хуже, чем у золотой молодёжи, только без тех денег и того положения, уходы из дома под соусом «глаза бы мои на вас не глядели», пока ещё без осознания того, что как раз кроме дома он нафиг нигде не нужен, периоды, когда любые просьбы и тем более приказы воспринимаются в штыки — этакий праздник непослушания, только без атмосферы праздника. Сразу оговорюсь: всё это может протекать и в рамках психопатии как таковой, но в данном случае имеются особенности, характерные именно для депрессии: временные колебания, отсутствие радости от происходящего, общий субдепрессивный фон и другие отличия, которых я ещё коснусь.

Наркоманический вариант, как следует из названия, протекает с алкогольными либо наркотическими эксцессами на фоне субдепрессивного фона настроения. Отличается от собственно наркомании и алкоголизма тем, что иных признаков того или другого не обнаруживает, приём алкоголя и наркотиков служит попыткой хоть как-то справиться с подавленным настроением и проявляется периодами, которые соответствуют периодам обострения маскированной депрессии. Кроме того, здесь вы не найдёте того истинно алкоголического или наркотического влечения, а опьянение будет лишено того гедонистического компонента, что присутствует у настоящего алкоголика или наркомана.

При варианте маскированной депрессии с нарушениями в сексуальной сфере будет прослеживаться интересная закономерность: пациенты будут отмечать в своей жизни периоды, когда противоположный пол будет им совершенно неинтересен, а способность получать наслаждение от интимного общения полностью пропадать как у женщин (фригидность), так и у мужчин (импотенция). По прошествии же депрессивного эпизода пациент чудесным образом вновь чувствует себя способным на поступок.

При всём разнообразии масок, есть особенности, характерные для всех вариантов и позволяющие расценивать их именно как депрессию. 

1. Прежде всего, периодичность. Суточная, когда хуже всего с утра, а к вечеру становится более или менее терпимо (она характерна не только для депрессии, но и для других психических расстройств и служит отличием от соматической патологии, где такой закономерности или нет, или она обратная). Сезонная: весенне-осенняя, либо с привязкой к одному какому-то сезону. Может прослеживаться иная периодичность, в других временных границах. Просто периодичность, скорее всего, будет. Как и повторяемость.
2. Аутохтонность возникновения, или, если без медициинского мата, отсутствие связи с внешними причинами — стрессом, нарушением диеты, чётко обозначенным телесным недугом.
3. Присутствие субдепрессивного фона, пусть даже нерезко выраженного.
4. Отсутствие эффекта от терапии, направленной на лечение недомогания наряду с хорошим эффектом от лечения антидепрессантами.

Стоит помнить, что маскированная депрессия — это всё же депрессия, и выраженность аффекта, хоть и крайне редко, но тем не менее может поменяться с субдепрессивного на депрессивный, с опасностью совершения суицида.

Деменция, часть 2-я

Давайте рассмотрим, чем отличаются некоторые другие виды деменций от сенильной.

Сосудистая деменция. Здесь и атеросклероз сосудов головного мозга, и нарушения мозгового кровообращения, в том числе инсульты, и гипертоническая болезнь, особенно если она не лечится регулярно, а про врачей и лекарства вспоминают только во время кризов. Характерно, что чаще всего начинается с психастенических явлений: это и повышенная плаксивость, когда слёзы проливаются по любому несвойственному ранее поводу, будь то экранизированные гендерно-анатомические страдания некой Кончиты по поводу использования Хуаном своей мужской стати для ускорения сбора фруктов, а не по прямому назначению, либо репортаж о героическом спасении забравшейся на дерево кошки (пожарные в мыле, дворовой электорат на подтанцовке, кошка в когнитивном диссонансе), и обидчивость, и повышенная утомляемость (особенно от людей и новостей), и лёгкая смена настроения (причём чаще в сторону его ухудшения), и повышенная раздражительность (с быстрым переходом в ту же слезливость).

Далее снижается память (закономерности те же — сначала на текущие и недавние события, затем — на давнишние), затем меняется мышление, становясь негибким, ригидным, похожим не столько на свободное парение ястреба, сколько на полёт гордой птицы ежа: пнули — полетел, но низко и недалеко. В начале заболевания видно, что страдает больше память, чем интеллект, затем эта разница сглаживается.

Характерны светлые промежутки, когда симптомы словно отступают и перед нами вполне нормальный (ну, или почти нормальный) человек. Эти промежутки сменяются резкими ухудшениями состояния, причём эта смена чётко заметна, поскольку происходит в считанные часы и даже минуты. Как правило, ухудшение соответствует сосудистому кризу.

Могут быть галлюцинации (слуховые, зрительные), может присутствовать бред.

Алкогольная деменция. Такое впечатление, что в последнее время встречается намного чаще, чем цирроз. При ней тоже поначалу в большей степени страдает память, чем интеллект. Характерно изменение личностных черт, так называемая психопатизация — человек делается брутальнее, юмор — площе и незамысловатее, круг интересов всё теснее смыкается вокруг горлышка бутылки, морально-этический комплекс если и присутствует где-то, то очень хорошо замаскирован, а координаты напрочь забыты, враг не найдёт. Сравнительно долгое время память на прошедшие события остаётся сохранной, в то время как удержание текущих и усвоение каких-либо новых навыков невозможно (Корсаковский синдром).

Деменция при болезни Альцгеймера. Начинается болезнь чаще после 50 лет, но в массе своей ранее 65 (в противном случае говорят о болезни Альцгеймера с поздним началом). Характерна постепенным развитием симптомов, без резких скачков, как при сосудистой деменции, хотя и носит зачастую волнообразный характер. В начальном, или инициальном периоде наблюдаются постепенно нарастающие нарушения памяти (пока всё на те же текущие события), пациентам становится трудней справляться с профессиональной деятельностью. 

В развёрнутой стадии проявляются три А, или ААА, или афато-агнозо-апраксический синдром, который и позволяет, собственно, предположить наличие болезни Альцгеймера. Афазия, или нарушение речи, в данном случае проявляется как невозможность правильно назвать обычные окружающие предметы (когда все они попадают в категорию «эта хрень»), искажение произношения слов, когда произносится лишь часть слова или слог, и речь становится похожей на жаргонную, иногда — логорея, или неудержимый поток слов. Сопровождается аграфией (нарушение письма) и алексией (нарушение чтения). Может присутствовать также сенсорная афазия, когда пациент не понимает речи.

Агнозия, или неузнавание — на лица, на цвета, на формы, на структуру окружающего пространства, в силу чего не узнаётся привычная окружающая обстановка, теряется понимание терминов «близко», «далеко», «назад», «вперёд».

Апраксия, или невозможность выполнить целенаправленное действие.

Критика к болезни и к себе самому, ещё сохранная на начальной стадии, утрачивается. Всё больше страдает память, снижается интеллект. Тем не менее, довольно долго сохраняются личностные особенности. Постепенно утрачиваются навыки самообслуживания, появляется необходимость в постороннем уходе.

Деменция при болезни Пика. Дебютирует в 45-50 лет и длится 5-10 лет. Развивается медленно, исподволь. Теряется инициатива, наблюдается вялость, апатичность. Меняется личность, что отличает эту деменцию от таковой при болезни Альцгеймера, где личностные особенности долгое время остаются не нарушенными. Снижается критика к себе, больной становится груб, развязен, сексуально расторможен, могут иметь место извращения влечений, асоциальные поступки. Снижается способность к абстракции и творческому мышлению, при этом память и ориентировка во времени и пространстве долгое время мало страдают. Постепенно слабоумие и неврологическая симптоматика нарастают.

Деменция при болезни Крейцфельда-Якоба. Имеет прионную этиологию (т.е. вызывается прионами), развивается в основном в возрасте 50-60 лет, хотя разброс может быть от 20 до 80 лет. Течёт очень быстро, 4-5 месяцев, с нарастанием слабоумия и параллельным развитием и прогрессом неврологической симптоматики, поскольку страдает не только кора головного мозга, но также полосатое тело и таламус.

Какова профилактика? Вот ссылка на статью gutta_honey, которая даёт вполне исчерпывающую информацию на этот счёт: www.abc-gid.ru/articles/show/1266/

Лечение медикаментозное, направленное как непосредственно на саму деменцию, так и на её причины.

Деменция, часть 1-я

Деменция. От латинского de- и mens, mentis. Или потеря разума. В отличие от олигофрении, где им и не пахло, в случае деменции он был, но кончился. Почему?

Причин масса. Не считая того, что разум на Земле — величина постоянная, а население растёт ©, можно выделить следующие:

Группа уточнённых заболеваний (кроме инфекционных), когда их можно привести как причину деменции:

• болезнь Альцгеймера
• сосудистая деменция (из-за атеросклероза, инсульта и т.п.)
• сахарный диабет
• опухоль
• черепно-мозговая травма (из-за неё, к слову, развивается синдром Мартланда, или деменция боксёров)
• алкоголизм
• гипоксия и аноксия
• болезнь Пика, болезнь Паркинсона, хорея Гентингтона
• другие уточнённые заболевания, как любят писать в МКБ-10

Метаболические (обменные) нарушения — тяжелые почечная и печёночная недостаточность, нарушения функции щитовидной железы, синдром Кушинга и пр.

Инфекционные и вирусные заболевания 

• болезнь Крейтцфельдта — Якоба
• СПИД
• нейросифилис
• вирусные энцефалиты
• хронические бактериальные и грибковые менингиты и т.д.

Дефицитные состояния, касающиеся недостатка тиамина (витамина В1), витамина В12, витамина В3 и фолиевой кислоты.

И ещё можно особо выделить сенильную деменцию, когда возраст от 65 и старше, и ни одной из вышеперечисленных причин нельзя объяснить наступление слабоумия. Собственно, её-то и можно взять в качестве описательного эталона, чтобы показать, чем другие деменции отличаются от этой.

Начало сенильной деменции чаще всего плавное. Исключение составляют случаи, когда родственники забирают пожилого человека жить к себе, отрывая его от привычной обстановки и быта. Лишённые последних более-менее знакомых ориентиров, старики выдают клиническую картину во всей её полноте. Ещё одной причиной резкого ухудшения психического состояния может оказаться обострение какой-нибудь из хронических болезней. Если же этих факторов нет, то сначала будет видно, что изменилось мышление: соображать человек стал медленнее, ему всё труднее на чём-то сосредоточиться либо быстро переключиться с одного на другое (ригидность мышления). Новое начинает раздражать, ввиду этого вынужденный консерватизм кажется родным и естественным, с оттенком ностальгии по временам, когда воздух был чище, вода прозрачней, рубль твёрже, и не только он. Накопленный жизненный опыт перестаёт приносить пользу ввиду катастрофически уменьшающейся способности им воспользоваться: постепенно отдаляются и становятся недоступными воображение, остроумие, находчивость и изобретательность, способность анализировать и обобщать.

Постепенно круг интересов перестаёт вмещать в себя что-то кроме правильного питания, своевременного и удачного посещения туалета, нескольких рецептов чудесного оздоровления с всенепременным омоложением и постоянного сканирования тяжелолюбимого организма на предмет ёканья, покалывания, сведения и бульканья.

Эгоизм и эгоцентризм растут, в то время как отзывчивость и чуткость к окружающим притупляются и рассасываются.

Заостряются те черты характера, что были угловатыми и выпирали во все стороны в подростковом возрасте.

Появляется склонность читать нотации, учить жизни, упрекать в чёрствости и неправильном понимании линии партии и правительства.

Растормаживаются влечения: пациент становится прожорлив, либо сексуально озабочен (при этом собственные возможности и сила личной эротической притягательности не подвергаются даже тени сомнения — ведь практически фараон, только ещё не вполне мумифицированный), либо алкоголизируется, либо тащит домой с улицы всякий хлам под девизом «в хозяйстве пригодится».

Чем далее, тем в большей степени начинают преобладать снижение памяти и интеллекта. Закономерно при этом ухудшение памяти сначала на текущие события вкупе с невозможностью запомнить что-то новое, недавнее, а затем, по мере прогресса болезни — и на всё более отсроченные по времени. Так, поначалу пациент не может припомнить текущую дату, месяц, год, не способен назвать по имени человека, которому был только что представлен, зато чётко воспроизводит свои паспортные данные и события своей молодости. Следует, однако, помнить, что в случаях, когда деменция прогрессирует, эти события вполне могут оказаться вымышленными (их называют конфабуляции) — так человек неосознанно восполняет пробелы в памяти. Со временем нарушается ориентировка в пространстве: могут выйти на улицу и не найти дороги домой, не могут правильно назвать свой адрес, вплоть до названия населённого пункта. Далее перестают узнавать родных: сначала внуков (особенно если их много), потом детей, называют их братьями или сёстрами, либо дают им имена умерших родственников. В далеко зашедших случаях не узнают в зеркале себя и либо ведут милую беседу с отражением, либо требуют немедленно изгнать «эту древнюю страхолюдину».

Очень часто обвиняют родных в том, что они их обворовывают, обижают, не дают есть, причём настолько искренне, что могут индуцировать соседский холивар с привлечением администрации и милиции.

Ещё одна фишка — сборы «домой». В любое время дня и ночи. Остановить крайне сложно, отговорить — невозможно в принципе. Неважно, что дом или далеко, или уже не существует, или пациент его и не покидал, но сборы узелков и сумок с намерением добраться до родных пенатов хоть пешком будут упорно повторяться.

Утрата бытовых навыков начинается с вполне безобидной неспособности приготовить любимое блюдо или что-то отремонтировать и прогрессирует через локальные пожары и потопы к неспособности самостоятельно поесть и сходить в туалет.

Нередко пациент словно начинает жить в своём детстве или юности — вплоть до игр, песочниц, сборов в школу или институт. Здесь замена части явных фактов из прошлого вымышленными, или конфабуляции — не редкость. Сочетание такой жизни в прошлом с ложным узнаванием (когда окружающих воспринимают как персонажей из юности и детства), а также общей шустростью и суетливостью, описал в 1965 С.Г.Жислин, как старческий амнестический делирий — не из-за галлюцинаций, коих здесь нет, а из-за того, что поведение очень напоминает таковое при делирии.

Постепенно физическое одряхление догоняет психические нарушения. Ослабевает реакция зрачков на свет и конвергенцию, снижается мышечная сила, руки и ноги начинают дрожать, походка становятся семенящей, мелкими шажками. Нарушается, всё более заметно, речь.

Сон тоже нарушен, причём без видимой закономерности: он может быть или коротким, 2-4 часа, или длительным, до 20 часов в сутки, или пропадать на несколько дней вовсе.

На последней, исходной стадии больные истощены, кахектичны, лежат в постели в позе эмбриона, что-то невнятно бормочут.

Следующий пост будет посвящён отличию некоторых других видов деменции от сенильной.

Инволюционный параноид

Так уж выходит, что тот период жизни, когда обмен веществ уже не напоминает только что запущенный ядерный реактор, и когда избыток гормонов уже не заставляет нас думать и принимать решения посредством чего-либо иного, помимо головного мозга, тоже полон препонов и капканов. Казалось бы — вот оно, время мудрости, неспешных размышлений о смысле сущего, вот он, период для духовного роста и обретения уверенности в том, что всё суета сует и фигня фигнь — ан нет.

Помимо деменции и инволюционной меланхолии, есть ещё одно психическое заболевание, способное омрачить пору мудрости и духовной зрелости. Это инволюционный параноид. Сам термин был предложен в 1965 году С.Г. Жислиным. Крепелин в 1896 году также выделял группу пресенильных психозов (для возраста 45-65 лет).

Выделить эту болезнь как отдельную нозологическую единицу позволило то, что она отличается и от поздно возникшей шизофрении (нет постепенного усложнения картины болезни и всё нарастающего эмоционально-волевого дефекта, больной остаётся более или менее адаптирован к окружающим условиям — несмотря на то, что искренне считает, будто весь грёбаный мир против него ©), и от симптомов органического поражения головного мозга (нет чёткой картины сопутствующего психоорганического синдрома).

Основной симптом — бред. Вдруг выясняется, что родственники — неблагодарные сволочные меркантильные кю, которые подворовывают деньги, продукты из холодильника (а что не своровали — обязательно испортят или понадкусают), вещи из шкафа (куда-то подевались моднючие панталоны а-ля десантно-транспортный парашют), а самого страдальца просто мечтают сдать в интернат. Или соседи — то за стенкой обсуждают планы своих злодеяний, то начинают прямо через розетку испускать вредные лучи, а через вентиляцию — не менее вредный газ. Или договариваются с тараканами-диверсантами и мухами-смертницами, чтобы те подбрасывали в квартиру особенно зловредный какой-нибудь вирус. Или наводят особо качественную порчу, корчу и кирдыцкий приворот. В-общем, и так жить страшно, а тут ещё и вредители вокруг.

Что интересно, в подавляющем большинстве случаев бред носит стойкий характер и касается какой-нибудь одной темы. То есть или родственники, или соседи. Максимум — родственно-соседский преступный синдикат. И способы воздействия обычно немногочисленны, без новых головокружительных витков: то есть, если фосген и микроволны, то никаких модернизаций и нанотехнологий не предвидится, Сколково может спать спокойно, исков не будет.

Плохое самочувствие, прострелы в поясницы, запоры, колики в животе, зуд в неудобоупоминаемых местах — все эти, на первый взгляд вполне сообразные возрасту симптомы тут же служат подтверждением постороннего, а то и потустороннего вмешательства.

Частенько картину бреда помогают дорисовать галлюцинации — чаще обонятельные (газ, запах разложения от продуктов), тактильные (специально натренированные клопы-экзекуторы), слуховые (тематика соответствует случаю). Галлюцинации, как правило, чётко привязаны к тематике бреда: то есть, если вредят соседи, то никаких инопланетных или инфернальных (за исключением приглашённых соседями) явленцев и скитальцев, всё согласно сценария, никакой самодеятельности.

Во всём прочем, что не касается бредовых переживаний, больные очень неплохо ориентированы и адаптированы к окружающим условиям. Приходится спать в противогазе — ну и фиг с ним. Дети — латентные садисты и маскирующиеся сатанисты — да и бог им судья, зато внучок просто лапушка, не забыть из садика вовремя забрать...

Довольно интересны особенности характера таких пациентов. Изначально, до болезни — это, как правило, хорошие работники-исполнители. Скажем так, звёзд с неба не хватают, но дело знают чётко. Круг интересов больше похож на коридор «работа-дом». Ну, хорошо, небольшое ответвление в сторону дачи. На пенсию выходят вполне спокойно, без драматического «как они без опытного меня?» и «как я без них и этой долбаной, но всё-таки зарплаты?». Чаще всего умеют довольствоваться тем, что имеют. Привыкли к самостоятельности вплоть до привычки жить одному. Тяжело переживают обиды и несправедливости по отношению к себе, как явные, так и мнимые.

Течение сравнительно стабильное, без ярких вспышек и смены симптоматики. Прогноз относительно благоприятен: как правило, за исключением стойкости бредовой симптоматики, само заболевание не склонно давать усложнение симптомов, формирование личностного дефекта либо резкого снижения памяти и умственных способностей.

Инволюционная меланхолия

Одна из напастей инволюционного периода, которая показывает, что многия печали могут быть не только вследствие многая мудрости. Наличие и степень развития интеллекта, равно как и объём и качество накопленного жизненного опыта, ни в коей мере не влияют на вероятность развития этого заболевания. Есть некоторая гендерная разница в возникновении и частоте проявления: 50-65 лет у мужчин и 40-55 лет у женщин, причём у женщин — чаще.

Характерны две группы симптомов:

1. Депрессивные (греч. μέλαινα χολή, мелэна холе, «чёрная желчь», это её преобладание, по убеждению Гиппократа, повинно в преобладании у человека плохого настроения и отсутствии оргазма от действий, творимых над ним окружающей действительностью). Снижение настроения выраженное, достигающее психотического уровня (внимание, возможен суицид!). Чаще всего сочетается с тревогой — больной беспокоен, не находит себе места, причитает и заламывает руки. Тревога может усилиться при смене обстановки (переехали на новую квартиру, либо забрали из деревни в город, в ряде случаев — просто перевели из одной палаты в другую) — это симптом нарушения адаптации Шарпантье. Именно наличие депрессии и её первичность отличает инволюционную меланхолию от инволюционного параноида, где основным является бред.
2. Бредовые. Спектр идей довольно широк, но всегда имеет тематику, соответствующую тревожно-депрессивному настрою. Бред носит характер вторичного, чувственного (то есть возникшего не самостоятельно, а на депрессивной почве). Кроме того, не стоит ожидать большого разнообразия идей у одного человека. Это могут быть ипохондрические идеи — когда больной убеждён, что это он самый больной человек в мире, а Карлсон — симулянт и сволочь на пропеллерной тяге; тут свербит, там булькает, намедни вот так вот кольнуло и вот эдак хрустнуло — всё к одному, столбите место на погосте. До сих пор встречается бред Котара — очень интересное явление, когда пациент уверен, что либо сам он весь изнутри сгнил, все внутренности рассыпались в прах, и от зомби он отличается только более высоким интеллектом и менее выраженным аппетитом, либо что весь этот мир гибнет под копытами апокалиптической четвёрки коней, остаётся только наблюдать за леденящей душу красотой процесса, а главный виновный — вот он, перед вами. При этом, как правило, к помощи взывать не перестаёт. А стоит подойти и попытаться заговорить — умолкает (зомби не положено, виновному в запуске Апокалипсиса кривым стартером — тем более). Правда, стоит отойти подальше, призывы о помощи и стенания малютки-привидения возобновятся. Это, кстати, называется симптомом Клейста. Нередки идеи самообвинения — во всём, в чём только возможно себя обвинить; самоуничижения — мол, я недостоин дышать с вами одним воздухом, проживать на одной жилплощади, питаться той же гадостью... впрочем, последнее излишне, и так аппетита нет. Зачастую требуют себя наказать со всей возможной строгостью либо сами пытаются это сделать, и вот тут-то нужен глаз да глаз. Нередко во всеуслышанье объявляют себя круглыми сиротами (при живых и заботливых родственниках).

Нередко под стать бреду меняется и восприятие окружающей действительности, когда во взглядах людей читается осуждение, презрение и отвращение, когда в шёпоте слышны проклятья и хула, когда под ликом близких людей начинают проглядывать чужие мерзкие физиономии (все родные-то на самом деле умерли, а это самозванцы). В повседневной жизни пациенты становятся безучастны ко всему окружающему, перестают следить за собой, за порядком в доме (тут мир рушится, а вы со своими мелочами!).

В ряде случаев эпизод инволюционной меланхолии заканчивается выздоровлением. Если обстоятельства складываются иначе, болезнь приобретает хронический характер, с постепенным снижением интеллекта и изменениями (в сторону уплощения, оскудения) в эмоциональной сфере при отсутствии лечения. Стоит заметить, что, как правило, пациенты довольно хорошо откликаются на лечение, и сочетание грамотного назначения медикаментов и кропотливой, без излишнего фанатизма, психотерапии даёт неплохие результаты и довольно стойкую ремиссию.