Современные гладиаторы в смертельно опасном круговороте

 

Павел Воробьев

Если кто-то решил, что Россия – родина допинга – ошибаетесь. Спорт давно перестал быть соревнованием мастеров – это соревнование технологий. В том числе – допинга. Химического, биологического – разного. Частота положительных проб на допинг у французских спортсменов – 1,33%, у шведских 1,62%, норвежских - 1,31%, австрийских – 0,88%, в Канаде – 0,77%, в США – 0,71%, в России – 0,91%. То есть, – ну совсем не зашкаливает, относительно других стран. Поэтому всемирный вой, который поднялся вокруг Олимпийских игр, связан с чем-то иным – не с тем, что у нас хуже всех с допингом.
Не будучи спортивным врачом, могу говорить лишь о том, что видел и слышал сам.
Предыстория моего втягивания в проблему относится к первой трети 80-х, когда главный врач 1 Московского физкультурного диспансера Лев Марков привез к нам на кафедру истории болезней умерших марафонцев (его сын был со мной в ординатуре). По его словам, на каждом большом марафоне как минимум один труп. Внимательное изучение вместе с доцентом Л.И. Дворецким историй болезни и анализов показало, что развивается синдром диссеминированного внутрисосудистого свертывания крови (ДВС). Причина – сгущение крови и травма эритроцитов и тромбоцитов: они в сосудах стоп перемалываются механически. Это было довольно элементарное объяснение, были и методы лечения. Марков съездил к моему учителю З.С. Баркагану в Барнаул, который подтвердил высказанные мною предположения. Позже, насколько мне известно, эта мысль стала основой для докторской диссертации приезжавшего к нам Льва Николаевича. Вряд ли тут можно обсуждать плагиат, скорее – кто первый сказал «мяу».
Как-то в разговоре с Марковым мы сползли к теме кровяного допинга. Тогда (как, впрочем, и сейчас) тема эта была за семью замками секретности. Занималась этим заведующая станцией переливания крови ЦОЛИПК профессор Макарова. Но кое-что Лев Николаевич рассказал: спортсменам переливают эритроциты. А мы как раз говорили о необходимости гемодилюции – разведения крови. Если кровь густая – она не достигает тканей и плохо их обеспечивает кислородом. А если вместо эритроцитов влить плазму – жидкую часть – кровь побежит по мелким сосудам веселее. Так была сформулирована концепция плазменного допинга – надо переливать перед соревнованиями собственную замороженную плазму – она увеличит выносливость и улучшит кровообращение.
В Олимпийском комитете СССР, на заседании с тренерами-лыжниками выслушали наши предложения и предложили срочно готовиться к работе с командами. Это была последняя встреча, нас больше никуда не приглашали. Потом один приближенный к высшим спортивным сферам знакомый сказал, что плазменный допинг оказался сверхэффективным и позволил выиграть много медалей в Калгари и Сеуле. Впрочем, сведения эти носят неофициальный характер. Вся эта история описана мною в давно вышедшей книге по гематологии. Собственно, я про нее забыл. Моя совесть абсолютно чиста: плазма позволяет сохранить здоровье спортсмену, предупредить развитие тяжелых тромбозов. А уж повышает ли она резервы – я того не ведаю. Знаю, что используется плазма и поныне, «поймать» ее нельзя, но переливание в соревновательный период запрещено.
А тут лет пять назад постучались ко мне из РУСАДА. Все с тем же кровяным допингом. Оказывается, трудности поиска следов эритропоэтина и тем более – переливания эритроцитов привели к созданию биологического паспорта спортсмена. Очень простая конструкция: берутся случайные образцы крови, исследуется уровень гемоглобина и молодых эритроцитов (ретикулоцитов) и выстраивается индивидуальный график изменений их уровня. Математически были установлены границы разброса показателей, если один из показателей выходит за эти границы – это основание для экспертного анализа. Причем «выход за пределы» – вопрос автоматической обработки, «выбраковки» направляются на экспертизу.
За несколько лет работы через мои руки прошло, наверное, десятка два таких экспертиз. В основном – легкоатлетические ребята. Во многих случаях все три эксперта (один наш и два иностранных) приходили к выводу, что изменения могут быть вызваны кровопусканием (заготовка эритроцитов), переливанием эритроцитов или эритропоэтином. Иногда наши мнения расходились. Я не знаю процента спортсменов, которые попадали к нам на анализ из общего числа. Были среди них и те, кто имел погрешности с кровяным допингом во время соревнований. Моя задача была высказать мнение, вопрос наказания ко мне не относится.
Я абсолютно уверен, что все спортсмены, которые выступают на крупных соревнованиях в видах спорта, требующих выносливости, так или иначе что-то используют. Не смешной милдронат или столь же пустой актовегин, который тоже относили к допингам как-то. Кое что посильнее.
В декабре 2015, в самом начале скандала с нашими спортсменами РУСАДА попросила меня выступить в суде Лозанны по поводу шести человек, уличенных в «кровавом допинге». Это было многочасовое разбирательство. Двое экспертов в один голос отстаивали мнение, что обсуждаемые спортсмены имели кровавый допинг во время соревнований, я не видел оснований к такому заключению. Дело в том, что наши ребята были

в условиях высокогорья перед соревнованиями, и картина крови у них могла быть обусловлена этим фактором – кислородным голоданием. Никаких фактов оппоненты не приводили, они высказывали свое мнение, причем, на мой взгляд, – не очень компетентное. Во всяком случае, основ кроветворения, изложенных у нас в студенческих учебниках, эксперты не знали. Тем не менее, суд принял их мнение. Всех шестерых дисквалифицировали и отобрали медали, в том числе – олимпийские. Оспаривать решение суда я не могу, но высказывать свое мнение – обязан.
В целом это отдельная тема – кислорода. Выносливость тренируется в высокогорных лагерях, с помощью масок и палаток с пониженным содержанием кислорода. Я не уверен в высокой эффективности всех этих видов «допинга», более того, уверен, что нормальных исследований по ним не проводилось. Все мы являемся свидетелями той крайне слабой аргументации, которая возникает в связи с очередной ловлей на допинге. У меня впечатление, что это является отражением низкого уровня развития спортивной медицины в нашей стране. Постоянные разговоры о БАДах, каких-то смесях отражают именно это: спортивные врачи «кормят» спортсменов абсолютно неизученными веществами, надеясь, что реклама сработает.
Впрочем, всплыла и еще одна тема: жено-мужчины. Несколько лет назад МОК запретил заглядывать женщинам-спортсменкам между ног. А началось все с Олимпиады в Германии, когда гитлеровские приспешники отстранили от участия в ней еврейку Гретель Бергманн и вместо нее выставили 18-летнюю прыгунью Дору Ратьен, занявшую в Берлине 4 место. Но уже через два года она получила золото на чемпионате Европы в Вене и установила мировой рекорд. На обратном пути в Германию ее задержала полиция и определила, что спортсменка – мужчина. Власти Германии, как показало позднейшее расследование, этого не знали. Спортсменку обвинили в мошенничестве и преступлении против Рейха, изъяли золотую медаль. Ратьен (Генрих) объяснял, что его воспитывали как девочку, он носил платья и лишь в 10-11 лет начал понимать, что он – мальчик, но никогда ничего не спрашивал у родителей, продолжая носить женскую одежду. Что тут правда – что нет – не так важно. Важно, что с этих пор началась пристальная оценка и поиск возможных мужчин среди женщин-спортсменок. Кроме чисто внешнего осмотра используются и такие изощренные как генетическое тестирование и исследование уровня тестостерона. И этот путь принес много удивительных открытий. Обязательный гинекологический осмотр был заменен генетическим тестирование в 1968 году. Но в 1985 году 24-летняя испанская спортсменка по барьерному бегу Мария Хосе Мартинес-Патино, чья принадлежность к женскому полу была неоспорима, продемонстрировала мужской набор половых хромосом: XY. Позже была определена мутация, несмотря на генетический мужской набор, она была женщиной, так как обладала нечувствительностью к тестостерону. Два года упорной борьбы позволили Марии оспорить дисквалификацию и вернуться в спорт. А хромосомный тест перестал быть определяющим в гендерном вопросе, и с 1996 г его перестали проводить. Вместо этого у девушек стали брать слюну для определения SRY-гена, отвечающего за развитие по мужскому типу. Метод оказался неточным: в Атланте ген SRY был выявлен в пробах 8 девушек, 7 из них оказались нечувствительны к андрогенам, а одна – с дефицитом фермента 5-альфа-редуктазы. Все спортсменки были допущены к участию.
Еще одна попытка определить пол – проведение УЗИ исследования на наличие первичных и вторичных половых признаков. В 2009 году у Кастер Семеня из ЮАР нашли неопустившиеся семенники и не нашли матку и яичники. Уровень тестостерона был высок, и ее отстранили от соревнований.
Сегодня уже всем очевидно, что почти все профессиональные спортсмены – носители той или иной мутации, часть из которых может давать преимущества: гибкость, скорость проведения импульсов по нервным волокнам, мышечная масса, длина ног. Но теперь уже окончательно не ясно, имеет ли тестостерон отношение к таким преимуществам, во всяком случае, у мужчин уровень гормона в крови может различаться в разы, но видимой связи между уровнем тестостерона и спортивными результатами не прослеживается. Вместе с тем, введение тестостерона продолжается считаться допингом.
Последний протокол МОК допускает к участию в Олимпиаде трансгендеров, не прошедших через операцию по смене пола, если решение о смене пола принято не меньше 4-х лет назад, а уровень тестостерона в течение 12 месяцев до соревнований и на протяжении соревнований не поднимается выше 10 нмоль/л. Ранее правила, принятые в 2003 году, обязывали атлетов делать хирургическую операцию. Маятник политкорректности качнулся в другую сторону, и, по мнению некоторых аналитиков, в Рио выступало немало интерсексуалов, а дистанции 800 метров интерсексуалы должны были занять весь женский пьедестал.
Вот что говорит бывший председатель Госкомспорта и хоккеист Вячеслав Фетисов, в изложении журналиста В. Мелик-Карамова: «Конечно, безумно жаль сотни атлетов, которые 4 года, во всем себя ограничивая, испытывали невероятные физические нагрузки, после которых мало кто из них к середине жизни остается здоровым человеком». Не сами себя они вовлекли в этот смертельно опасный круговорот, чаще всего это были родители и тренеры. Выскочить некуда – обычно нет ни образования, ни профессии, ни денег. Современные гладиаторы – вот близкая к истине аналогия, которая видится мне. А уж после нынешнего скандала вся идея Олимпийских игр становится каким-то мутным политическим потоком. На потребу публики, жаждущей хлеба и зрелищ.