Нашему спорту нужна прозрачность и готовность фактами, а не молчанием ответить на подозрения, считает постоянный автор «Спортфакта» Сергей Лисин
«Гораздо легче уйти, зная, что в случае чего можно вернуться».
Дидье ван Ковеларт. “Чужая шкура”
Новости последних дней касаются не только тех российских спортсменов, которые отправляются в отстранения и дисквалификации, но и других, оттуда уже вернувшихся или собирающихся это сделать.
Сложно забыть, что одной из основных претензий комиссии Ричарда Паунда к РУСАДА был порядок наблюдения за такими спортсменами в период их отлучения от спорта.
И тьмы острожной тишина
Общероссийские антидопинговые правила, актуальные на момент создания комиссии Паунда, гласили:
“9.12.1. Возвращение спортсмена в спорт по окончании срока дисквалификации возможно при условии, что он в любой период временного отстранения или дисквалификации доступен для внесоревновательного тестирования, проводимого РУСАДА, или антидопинговой организации, имеющей право проведения тестирования, и должен по запросу предоставить своевременную и точную информацию о своем местонахождении.
9.12.2. Если спортсмен во время дисквалификации решает закончить спортивную карьеру и исключается из всех пулов внесоревновательного тестирования, а позднее захочет вернуться в спорт, то он не может вернуться в спорт до тех пор, пока не известит об этом РУСАДА и не пройдет внесоревновательное тестирование в течение срока, равного сроку дисквалификации, оставшемуся с даты ухода спортсмена из спорта, но не менее 3 (трех) месяцев. В течение указанного срока спортсмен должен сдать не менее 2 (двух) проб с разницей между пробами не менее чем 1 (один) месяц”.
То есть, если спортсмен собирался тренироваться все время дисквалификации и затем продолжить карьеру, то его нужно было ставить на систему АДАМС, где он мог бы указать свое местонахождение - на каждый день, в течении всего периода санкций. Этого не делалось.
Во всех известных автору случаях РУСАДА использовало вариант 9.12.2, рассматривая любого дисквалифицированного спортсмена как закончившего карьеру и сгинувшего где-то на просторах среднерусской возвышенности, а то и за Уралом. Никакой возможности проверить таких спортсменов у РУСАДА не было, потому что их местонахождение являлось загадкой. Проверяли их только в конце срока дисквалификации, буквально в последний месяц перед окончанием санкций.
Естественно, когда Паунд выяснил, что в контроле за дисквалифицированными спортсменами была, мягко говоря, дырка, он сильно удивился. Получалось, русские не уважали свои же собственные правила, руководствуясь, видимо, избитой поговоркой о необязательности соблюдения оных вследствие их строгости.
Более того, о них не просто забыли по небрежности, их игнорировали. Именно так было, например, в моем случае, когда я просил поставить меня на внесоревновательный контроль на весь период санкций - для получения возможности вернуться в спорт по первому варианту.
Естественно, сейчас, когда грянул гром, правила поменяли. Теперь в них четко указано, что нужно обеспечить доступность спортсмена для тестирования минимум за полгода до выхода из дисквалификации. То есть минимум шесть месяцев перед выходом из дисквала спортсмен должен указывать, где он живет, ночует и тренируется каждый день.
Русский взнос за счастье
Не имеет принципиального значения, что принимал спортсмен, насколько серьезной или случайной была субстанция; он должен иметь возможность вернуться в спорт после окончания дисквалификации. Именно поэтому заявления 32-летнего французского биатлониста Симона Фуркада о том, что россиянин Александр Логинов, которому всего 24 года, не должен больше участвовать в Кубке мира только потому, что его когда-то поймали именно на эритропоэтине, являются голым и необоснованным популизмом.
Да, в случае третьего рецидива вернуться уже не получится, потому что наказание за это суровое - пожизненная дисквалификация.
Второй рецидив сейчас - это восемь лет, и тут тоже вернуться сложно из-за длительного перерыва и трудности сохранения мотивации, не говоря уже о финансировании.
Но возвращению спортсмена из первой и единственной в его жизни дисквалификации не имеет права мешать никто. И уж тем более этому возвращению не должны мешать спортсмены, чья карьера уже подходит к завершению, и единственное что им остается, это напоминать о своем существовании громкими и скандальными заявлениями.
Не стоит забывать и про медийную сторону вопроса. Возвращающийся спортсмен, особенно известный, всегда оказывается в фокусе СМИ, где обязательно найдутся желающие поставить под сомнение его чистоту после выхода из дисквалификации.
Так обязательно произойдет с олимпийской чемпионкой по спортивной ходьбе Еленой Лашмановой, которая, судя по опубликованным Минспорта документам, включена в расширенный состав сборной России на 2017 год и в международный пул тестирования ИААФ, то есть имеет шансы быть допущенной до международных соревнований.
Как только появится информация о возвращении 24-летней Лашмановой на международную арену, тут же, не сомневайтесь, начнется тщательно срежиссированный шум в СМИ. Это нормально - начать обсуждение, вспомнить прошлые грехи, личность тренера и так далее.
Возникает вопрос: что этому шуму противопоставить, как самортизировать негатив от всех этих медийных струй, бьющих в сторону спортсмена? Увы, наблюдения за действиями и логикой российских спортивных чиновников показывают, что они лишь отдаленно понимают, если вообще понимают, значение терминов “превентивные меры” и “менеджмент рисков”.
К чему стадам дары свободы?
Хуже неверных действий может быть только одно - полное отсутствие каких-либо действий, идей, малейших попыток как-то изменить ситуацию. Человека ошибающегося можно понять и простить, можно провести реверс-инжиниринг его ошибки и определить, где её корни. Человека колеблющегося, затаившегося и ожидающего, что за него кто-то что-то решит, воспринимать серьезно не получается.
В своем заявлении глава Независимой общественной антидопинговой комиссии (НОАК) Виталий Смирнов сказал, что президент МОК Томас Бах рекомендовал России подготовить от имени страны позицию по докладу Макларена.
Напомню, что доклад Макларена вышел девятого декабря, и это не тот документ, анализ которого должен прерываться на новогодние каникулы. У страны был месяц на то, чтобы, собрав компетентных специалистов в закрытом помещении, выработать единую и четкую позицию, пустить из печной трубы белый дым, открыть двери и придать результаты своей работы огласке.
Ничего этого сделано не было, и лишь рекомендация руководства МОК, как хороший лоу-кик, привела в действие многочисленные комиссии, палаты и комитеты, спикеры которых, то ли не разобравшись, то ли не проснувшись, в очередной раз начали лабать известный шлягер о вселенской несправедливости.
Мелодия, скажем честно, навязла в зубах. Но что поделать, если музыкант-самоучка знает только три блатных аккорда и как бы он не старался, все равно получается “Мурка”?
Капля правды обязана стать водопадом
Учитывая это, я предлагаю обратиться к опыту людей, которые в данном вопросе поднаторели уже будь здоров. Речь о профессиональной британской велокоманде Team Sky, являющейся едва ли не олицетворением, символом того самого, растиражированного в последние месяцы симулякра под названием “англо-саксонское лобби”.
В конце 90-х годов прошлого века стартовала программа развития британского велоспорта. Постепенно, к середине нулевых, эта программа стала давать результаты, преимущественно на треке. Когда после сессии МОК 2005 года стало ясно, что Игры 2012 пройдут в Лондоне, программа была значительно расширена.
Не буду утомлять читателя подробностями. Скажу лишь, что уже к 2008 году британский велоспорт практически монопольно правил на треке и значительно окреп на шоссе. Создание Team Sky в 2009-м стало вполне логичным продолжением на пути к Играм в Лондоне.
Победы гонщиков Team Sky всегда вызывали массу вопросов, ответы на которые первое время были стандартными - индивидуальный тренинг, питание, внимание к деталям и самые современные научные подходы. До поры до времени журналистов и общественность это устраивало. Но после триумфального взлета Криса Фрума из скромных командных трудяг в победители гранд-туров ситуация обострилась. Так уж сложилось, что к целому ряду внешних показателей этого британца, рожденного в Кении, у адептов классической школы велоспорта имеется масса вопросов.
Сторонники концепции тотального приема допинга всеми элитными спортсменами начали искать признаки использования запрещенных субстанций у тридцатилетнего британского гонщика, который уже трижды выигрывал «Тур де Франс».
Фрум ответил на все это очень просто. 17 августа 2015 года он - в независимой лаборатории - прошел функциональное тестирование, причем его результаты были сразу же опубликованы. Они оказались довольно высокими и невероятно интересными для специалистов, но главное - вполне земными и логичными. Также Фрум опубликовал результаты нескольких анализов крови - тех самых, что являются частью биологического паспорта спортсмена в ВАДА. И там тоже все достаточно обычно, без каких-либо заметных отклонений.
Именно так поступают, когда нечего скрывать - пресекают досужие сплетни фактами, даже если за всю историю выступлений не имеют ни одной положительной пробы.
Именно так я посоветовал бы поступить всем российским атлетам, возвращающимся из дисквалификаций и просто оказывающимся под прицелом камер и диктофонов. Сейчас уже невозможно жить в открытом обществе, но за закрытыми дверями.
Функциональное тестирование? Пожалуйста. Опубликовать биопаспорт? Смотрите. Хотите жить со мной в одном номере? Живите, только не храпите, пожалуйста, по ночам и регулярно меняйте портянки.
Нашему спорту нужна сейчас прозрачность и готовность фактами, а не молчанием ответить на подозрения. Даже если отвечать приходится за грехи других, это сейчас уже не важно, как бы это ни было неприятно и обидно.
Цирк-шапито, слоняющийся по разнообразным ток-шоу и околоспортивным передачам, позволяющий себе нелогичные, поверхностные и просто глупые заявления, уже ничем спорту не поможет.
Между солдатами и несолдатами разверзлась непроходимая пропасть, как писал Эрих Мария Ремарк в своем “Возвращении”.
Сергей Лисин
Комментариев нет:
Отправить комментарий