Небезосновательно можно предположить, что на психическую заболеваемость в те времена, особенно среди женщин и детей, не могли не оказать негативного влияния многочисленные войны, описаниями которых изобиловали хроники, а также стихийные бедствия. Только в течение XVI–XVII веков, согласно свидетельствам летописцев, Русь пережила 26 «великих бурь», 15 землетрясений и 37 больших пожаров. Летописи сообщают и о 112 голодных годах. Голод и вызванная им смертность населения также способствовали возникновению психических заболеваний. Во время голода 1231 г. только в Новгороде погибло 45 000 человек, а общее число умерших на Руси не установлено – «неведомо колико погребеше христолюбцы гладных».
В дошедших до нас старых лечебниках встречаются разнообразные наименования нарушений психики: «смятение ума», «шальной от разума», «без ума был», «была исступлена», «болен от демона», «бесом одержим»;. При описании некоторых из них прослеживались даже попытки выявить причины возникновения этих расстройств. Так, древнерусские лекари («лечьцы») предполагали, что в одних случаях в страждущего вселяется бес, в других причина заболевания усматривалась в «дьявольском наваждении», а в третьих ее источник определялся влиянием «дурного глаза».
Еще в дохристианский период на Руси стали появляться люди, занимающиеся врачеванием, известные как «чародеи», «колдуны», «волхвы» и «ведуны». Лечебными средствами служили травы, цветы и коренья наряду с амулетами, «дуновениями», заговорами и ворожбой. Такие «лечьцы» были и первыми врачевателями душевных заболеваний.
Призрение душевнобольных после принятия христианства стало преимущественно осуществляться Русской Православной Церковью. В одной из статей «Устава великого князя Владимира», появившегося в XII веке, указывается: «А се люди съборныя церкве преданы митрополитом и епископом: ...вдовица, калека, лечьецъ, прощеник, задушный человек... хромец, слепец». Во исполнение Устава в середине XI века при первом русском монастыре – Киево–Печерской лавре создается больница, основателем которой являлся святой Феодосий. Именно он «построил двор около монастыря... и тут велел находиться нищим и слепым, и хромым, и больным, из монастыря велел приносить им все необходимое, от всего имущества монастырского десятую часть отдавал им». С того времени почти до 80–х годов XVIII века призрением психически больных занимались на Руси православные монастыри.
Больные направлялись в монастыри для духовного лечения и вразумления. Этот способ призрения душевнобольных был впоследствии легализован государственными актами. Первый такой акт относится к 1551 г., когда в царствование Иоанна Грозного на церковном Соборе при составлении нового судебника, названного «Стоглавым», была выработана статья о необходимости попечения нищих и больных, в числе которых упоминаются и те, «кои одержимы бесом и лишены разума». Государственная помощь состояла в размещении по монастырям, «чтобы не быть им помехой и пугалом для здоровых», но также и для того, чтобы дать им возможность получить вразумление или «приведение на истину». Интересен документ времен Михаила Федоровича, который «указал послать Микиту Уварова в Кириллов монастырь под начало для того, что Микита Уваров в уме помешался». В указе имеется и наставление о том, как его содержать: во–первых, послан «Микита Уваров с провожатым, с сыном боярским Ондроном Исуповым, а велено тому сыну боярскому Микиту Уварова вести скована. Так, сын боярский Ондрон Исупов Микиту Уварова в Кириллов монастырь привез, чтоб у него Микиту Уварова взяли, и велели его держать под крепким началом, и у церковного пения и у келейного правила велели ему быть по вся дни, чтоб его на истину привести, а кормить его велели в трапеце с братиею вместе; а буду Микита Уваров в монастыре учнет дуровать, велели держать в хлебне в работе скована, чтобы Микита Уваров из монастыря не ушел».
В царствование Федора Алексеевича – непосредственного предшественника петровской эпохи – был издан специальный закон (1677 г.), по которому душевные больные не имели права управлять своим имуществом, наряду с глухими, слепыми и немыми, а также пьяницами и «глупыми». Законодательство того времени относило «глупых» к категории «хворых», т.е. больных. Понятие о душевной болезни, как о чем–то независимом от сверхъестественных сил, уже существовало в России в течение всего XVII века.
Людям, занимавшимся врачеванием в России в допетровский период, приходилось нередко встречаться с алкогольными психозами. Об этом, в частности, свидетельствует описание состояния жителя деревни Комарицы на Двине Афанасия, у которого «случися люта болезнь, нападе на него злый бес от безмерного пития... уже бо домашним его живота его отчаявшимся и пребывашу ему в той болезни адинаму во храми не затворену». На Руси издавна были знакомы с такими алкогольными напитками, как мед, брага, хмельной квас. В XVI веке к ним добавились хлебное вино и водка. Злоупотребление спиртными напитками распространялось в XVII столетии, чему в известной мере способствовали неустойчивость центральной власти в первые десятилетия этого века и открытия во второй половине по указу Федора Иоанновича (1557–1598) целой сети казенных питейных дворов и кабаков.
Тема борьбы с распространением пьянства на Руси нашла отражение еще в первом законе древнерусского государства – «Русской Правде», где, например, осуждались купцы, «пропившие свой ум». В своем «Поучении», появившемся в 1117 г., Владимир Мономах призывал остерегаться пьянства – «от того Грозный налагал большую пошлину на варение пива и меда».
Вместе с тем мед, а в дальнейшем и вино употреблялись нашими предками в терапевтических целях. Популярностью, в том числе при лечении лихорадок с делириозным компонентом, у «лечьцов» Москвы в XVII веке пользовались анисовая, мятная, полынная и другие лекарственные водки, куда входили многочисленные ингредиенты. Использовавшаяся соответственно названию специальная «апоплектиковая водка» составлялась из корицы, гвоздики, имбиря, цитварного семени, мускатного ореха, масляничных бобов, корня пионии, ягод можжевельника и других компонентов. Тогда же для приготовления лекарственных водок при первом в России управленческом медицинском учреждении – Аптекарском приказе была создана своего рода лаборатория с должностью при ней «спиртового перепущика».
Для терапии алкоголизма в тот период пытались использовать различные целебные составы. Так, в одной из медицинских рукописей указывалось: «Который человек пьет много. Возьми осиновые и еловые коры, остружи мелко з губою и смешай с вином и дай се ему пить и от того не начнет пить отнюдь». В другом аналогичном документе для лечения алкоголизма рекомендовались известные теперь в народной медицине лекарственные растения: «Буквица на тощее сердце употреблена от упития в тот день обороняет и сохраняет. Сок свежей полыни с медом и теплой водой пиючи от пьянства соблюдает». Следует отметить, что корни растения, именуемого буквицей, нередко используются в современной народной медицине в качестве рвотного средства. Для уменьшения проявлений психотических реакций рекомендовалось пускать в уши сок руты, которая, по современным сведениям, представляет собой комбинацию эфирных масел, флавоноидов, ароматических соединений, кумаринов, каратиноидов и других веществ, в комплексе обладающих общеукрепляющими, а главное, седативными свойствами. При лечении психических расстройств, как удалось установить, советовали применять различные смеси лекарственных веществ, куда, например, входили перец, цитварное семя и тмин, которые рекомендовалось смешать с медом, варить, затем «ясти по три дня на тощее сердце по единой ложицы на день и будет велми здрав». Другая лекарственная смесь, рекомендуемая при душевных заболеваниях, состояла из имбиря, «бобков масличных, из которых масло делают», зерен тертого перца, скорлупы орехов и тмина. Предварительно все следовало истолочь, смешать и варить, а затем уже «пити на тощее сердце». Как видим, в состав этих смесей обязательным компонентом входил тмин, который, как мы знаем сегодня, содержит эфирные масла, флавоноиды, смолы и воск. В состав «успокоительного чая» входил также тмин. В состав сока руты, употребляемого в средние века для лечения душевных расстройств, а также в состав тмина, являющегося компонентом «успокоительного чая», входили флавоноиды, представляющие собой желтый пигмент с гипотензивным и спазмолитическим действием.
Любопытно, что в царствование Петра I была предпринята попытка изменить положение душевнобольных. В 1723 г. Петр Великий воспретил посылать «сумасбродных» в монастыри и возложил на Главный магистрат обязанность устройства госпиталей. Однако за неимением таковых в последующие десятилетия после Петра душевнобольные по–прежнему направлялись в монастыри. Этот обычай был даже официально санкционирован в 1727 г.: Синоду было вменено в обязанность не чинить никаких препятствий к приему душевнобольных в монастыри и не ссылаться на указ Петра.
Почти полвека спустя в 1762 г. на предложение Сената отдать в монастырь душевнобольных князей Козловских, царь Петр III положил следующую резолюцию: «Безумных не в монастыри определять, но построить на то нарочитый дом, как то обыкновенно и в иностранных государствах учреждены доллгаузы, – а впрочем быть по сему».
Никто в России не знал, что представляют собой заграничные «доллгаузы». Сенат запросил по этому поводу Академию наук, но и там в Ученой коллегии не нашлось академика, согласного объяснить, что же это такое. Лишь историограф Мюллер откликнулся на запрос Сената, но только вовсе не дал описание европейских доллгаузов, а представил свой собственный проект, который оказался далеко не плохим. Так что Ф. Мюллеру по праву принадлежит звание «если не первого русского психиатра, то во всяком случае пионера на поприще организации попечения о душевнобольных».
Мюллер писал: «Безумным есть различие по степени безумия: эпилептики, лунатики, меланхолики, бешеные. Еще каждые из сих по степеням болезни бывают разные, а все они суть отягощением общества, есть ли не будут содержимы в особливых домах, где бы о них прокормлении и пользовании старания возымели».
Каким же виделся Мюллеру такой «особливый дом»? Каменное строение о двух или трех этажах: в нижнем этаже помещаются бешеные, во втором – меланхолики и лунатики, в третьем – эпилептики. Камеры бешеных должны быть с окнами, которых нельзя было бы достать, и с решетками; никакой мебели, ложе на полу; «некоторых приковывают к стене цепью». Для вразумления больных Мюллер рекомендует меры, которые еще спустя 60 лет были в ходу повсеместно в Европе: «Надсмотрщик наказывает их (больных) не инако, как малых ребят, при чем иногда одного наказания лозы достаточно»,
Интересно, что в противоположность не только монастырской медицине, с ее отчитываниями и окроплениями, но и в разрез с сохранившимися значительно позже в Германии и в Англии «увещаниями» со стороны духовенства, Мюллер требует, чтобы «доктор употреблял всякие средства к их излечению, а прежде, нежели придут в разум, священникам у них дела нет».
В 1765 г., в царствование Екатерины II, поставлено было учредить два доллгауза – один в Новгороде, в Зеленецком монастыре, другой в Москве, в Андреевском.